Анна и Петр Владимирские — «Интерьер для убийцы»

1. Расследования — не мое дело

Психотерапевт Вера Лученко совершила ошибку.
Со всеми людьми это случается, поэтому в свое оправдание они даже придумали поговорку: «Не ошибается тот, кто ничего не делает». Только врачи не имеют права на промах. Однако все знают: и врачи не боги.
Но какую она допустила ошибку — человеческую или медицинскую? И когда, в какой момент? Наверное, в тот день, когда Нина Половцева пришла к ней в клинику...
Прием шел как обычно. Лученко вежливо кивнула выходящему из кабинета мужчине. Он прикрыл за собой дверь. Сейчас зайдет кто-то следующий. Из коридора послышался приглушенный шум, взволнованные голоса. Странно... Дверь гипнотария специально обита, чтоб изолировать звуки. Да и не принято в коридорах поликлиники скандалить...
Вера приподняла бровь, но голоса смолкли, а в кабинет вошла женщина.
— Вера Алексеевна? Здравствуйте, дорогая! — сказала она и шлепнула по столу визитной карточкой. — Мне посоветовал вас Мамсуров...
— Добрый день. Присаживайтесь, — сказала Вера, игнорируя карточку, но рассматривая посетительницу. Громкий голос, властные интонации. И стать подходящая, гренадерская. Одета как-то причудливо-вызывающе. Что это за пушистая муфточка теплой осенью? При этом на лице у нас тень растерянности. Несмотря на крупную лепку овала лица, незащищенность просвечивает во всем этом сочетании четких линий носа и губ, правильного подбородка и округлых скул. Прямо не женщина, а плакат полузабытых времен с изображением Родины-матери. Впрочем, у «плаката» этого какие-то проблемы. Но у кого их нет?..
— Меня зовут Нина Половцева. — Гренадерша уселась на стул. — Там, на визитке, написано, что... Вы, наверное, не помните Мамсурова? — внезапно перебила она сама себя.
— Я помню Авраама Тембулатовича, — терпеливо произнесла Лученко. — Вы пришли ко мне по его подсказке? Слушаю вас.
— Надо же! — восхищенно улыбнулась Половцева. — Он так и говорил, что вы никого никогда не забываете! Феномен! С такими талантами вы могли бы... — Она вдруг снова резко перебила сама себя и засюсюкала в муфточку: — Аричка, масенькая моя... Деточка моя бедненькая, потерпи, сейчас мамочка поговорит с доктором, и мы поедем домой...
Вера с изумлением увидела, что из муфточки выглядывает собачья морда.
— Это у вас... Вы что, с собакой? Как...
— Я со своей Ариадной не расстаюсь, — заявила Нина Половцева, подняв палец для убедительности. Другой рукой она поглаживала лоб собаки, лежащей у нее на коленях. — Особенно сейчас, когда детка заболела.
— Но каким образом...
— Вот именно! Нас не хотели пропускать! — возмущенно сказала посетительница. — Но она же такая маленькая! Кому может помешать моя Ариадночка, пусть и в медучреждении?! Подумаешь! Она стерильно чистая. И потом, меня не остановишь. Если надо, я всюду пройду.
«Не сомневаюсь», — подумала Лученко. Она вышла из-за стола и опустилась на корточки, чтобы получше рассмотреть забавную маленькую собачку.
Собачка, видимо, тоже решила рассмотреть докторшу и высунула голову из муфты-корзинки. Распахнулись и, словно крылья птицы, встали по бокам маленькой лобастой головы ушки с бахромой. Умные выпуклые глаза уставились на хозяйку кабинета.
— Какая прелесть! — не удержалась Лученко, забыв на минуту обо всем на свете. — Это же тойтерьер, правильно?
Вера любила собак. Дома у нее был свой объект для любви, бело-рыжий кокер-спаниель. Но она любила их всех, все это лапчатое и ушастое, пушистое и лохматое племя.
Птицеухая Ариадна совсем по-человечески вздохнула и втянула голову обратно в свое убежище. Вид у нее был действительно сонный и грустноватый. Она зевнула, устало опустила маленькую голову на лапы и, кажется, заснула.
— Длинношерстный тойтерьер! — подчеркнула Половцева. — Моя Аричка ведет свою линию от основательницы породы!.. Вот только заболела. Бедненькая... Ах, если б можно было ее вылечить без этих ужасных ветеринарных уколов. Например, внушением... — Она вдруг выпрямилась. — О, мне в голову пришла гениальная мысль! Вы ведь гипнотерапевт? Лечите гипнозом?
Хозяйка кабинета вернулась на свое место за столом.
— Вы же не хотите предложить мне...
— Нет, к нам домой сегодня заедет ветеринарный врач, я уже вызвала. Но я подумала... Да, это отличная идея! — Половцева оживилась, на ее скулах появился румянец. — Вот вы не посмотрели, кто я, а это важно! Я устраиваю всякие праздники — корпоративные вечеринки, свадьбы, дни рождения. Причем устраиваю профессионально! У меня своя фирма, известная в...
— Секундочку... — Вера попыталась мягко прервать этот поток слов. Но безуспешно. Словесное недержание у нее, что ли?
— Я скоро буду проводить корпоративный праздник для одной очень солидной фирмы. Если вы придете на праздник и проведете сеанс массового гипноза, то я обещаю вам солидный гонорар и большое количество потенциальных состоятельных клиентов!
— Что?!
— Вам ведь не трудно во время сеанса гипноза заставить людей играть на несуществующих музыкальных инструментах? И еще что-нибудь. Подстригать траву, петь, рисовать! Вы же это можете, я знаю. Представляете, как смешно будет зрителям? — Половцева радостно заулыбалась, предвкушая эффект.
Лученко даже растерялась на какой-то миг.
— Как вы смеете предлагать мне такое?! — Она встала и сердито посмотрела на собеседницу. — Вы хоть представляете...
— А что такого? Подумаешь! Вы же специалист...
— Знаете что! — Вера Алексеевна нахмурила свои густые широкие брови. — Как специалист, я вам предлагаю немедленно покинуть кабинет. Эстрадную звезду нашли, видите ли!.. Я не Кашпировский. Массовых сеансов гипноза не устраиваю. Идите... в цирковое училище.
Нина Половцева тоже слегка опешила. Такого отпора от скромной с виду докторши она не ждала.
— Но я и так в цирковом набираю...
— Нет, это же надо, додуматься до такого!.. — Хозяйка кабинета окончательно вышла из роли всепонимающего доктора и добавила, не сдерживаясь: — Может, вас еще и ресничками под коленками пощекотать?
— Я... не совсем поняла... Какие еще реснички?
— Прекрасно вы меня поняли, — жестко сказала Лученко.
Половцева побагровела от растерянности. Она со всеми умела договариваться, отказов почти не встречала. А когда встречала, заходила со второй стороны, с третьей — и добивалась хоть чего-нибудь.
— Извините, может, я неудачно выразилась... — Она попыталась «отмотать пленку» назад. — Э... Вы меня не так поняли.
Но Вера уже решила, что поняла все правильно. Она позволила себе раз в году рассердиться, выскочить из узды постоянной сдержанности.
— Вот вы пришли ко мне по рекомендации Мамсурова, так?
— А... Так...
— Авраам Тембулатович, наверное, забыл вам рассказать — а скорее, и сам не знал в точности, — что я не занимаюсь никакими фокусами-покусами. Моя работа — это бесконечные и часто бесплодные попытки вернуть людей к нормальной жизни, к самим себе. Я лечу, а не развлекаю. До свидания!.. — решительно заявила Лученко. — Меня ждут пациенты.
Посетительница несколько раз порывалась что-то вставить, но у нее не получилось. Лученко говорила вроде не громко, но так твердо, что не возразишь, — как можно возразить стене? Да и потом, у этой докторши появился такой взгляд, что под конец ее монолога говорить расхотелось вовсе. Ну что ж!.. Половцева взяла свою собачку и гордо прошествовала в коридор.
Вера села и удивилась: почему она так взорвалась? Ну да, в конце концов, она тоже живой человек...
Додумать мысль до конца она не успела. В кабинет вошел главврач Дружнов.
— Верочка Алексеевна, ну что же вы...
— Ага, понятно, — хмыкнула Лученко. — Подопрелова настучала?
Илья Ильич неопределенно пожал плечом.
— Она, конечно, — сказала Вера. — Ее кабинет наискосок по коридору. Подслушивала, как всегда.
— При чем тут... Просто нашумела ваша пациентка еще в коридоре, ну и... В чем дело?
— Я ее выгнала.
Главврач нахмурился.
— Она предлагала мне заняться сеансами массового гипноза! — возмущенно выкрикнула Вера.
— И что? Вы отличный психотерапевт и уникальный гипнотизер. Что вас так оскорбляет, не понимаю.
— Но это же эстрада! Попса! Как вы не понимаете? Это просто безнравственно — массовый гипноз. Чем больше людей, тем легче их загипнотизировать. И никакого волшебства, обычная взаимоиндукция, цепная реакция внушаемости. Все смотрят друг на друга, чувствуют локоть друг друга, все реакции усиливаются многократно — гипнотизер лишь немного помогает. Эффект толпы. Это как на концертах звезд. Пара нанятых закричала «Браво», и тысячный зал сходит с ума от возбуждения... Да и вообще. У меня и без того пациентов хватает, а тут еще с такими просьбами...
— Допустим. — Дружнов уселся на стул. — Однако все же могли бы согласиться. Это ж деньги... Ну, ладно-ладно, не смотрите на меня так. Хорошо, не хотите — не надо. Но выгонять пациента нельзя. Вы обязаны помогать как угодно. Не должен человек от вас недовольным выходить... И вообще, я вас не узнаю. Где ваше обычное чувство юмора?
Вера надулась. Хотя внутренне вынуждена была с главврачом согласиться: где же оно сегодня? Куда спряталось? Неизвестно... Но ведь и быть всегда, постоянно в форме — тоже трудное дело. Иногда кому-то и недодашь своего врачебного внимания. Илья Ильич это прекрасно понимает. Хорошо, что у них нормальные человеческие отношения, а не только железобетонная схема «начальник — подчиненный».
Все-таки Лученко не удержалась:
— Вы начальство, так что всегда правы.
— Вот и хорошо. — Дружнов встал и направился к двери, не обращая внимания на выпад. — Извольте пациентку принять, выслушать и... И, так сказать, осторожненько... Да-да, осторожненько эдак удовлетворить. Хорошо?
— Ладно, — вздохнула Вера, и главврач повеселел. — Зовите, если она еще в коридоре.
Гренадерша вошла и сразу, будто начала говорить еще за дверью, произнесла:
— Вы неправильно меня...
— Так, — прервала ее Лученко, — ни слова о сеансах гипноза. Давайте о проблеме. Что у вас случилось?
Нина Половцева рассказывала, а Вера прохаживалась по кабинету, слушала и мимоходом думала о том, что ее посетительница в молодости занималась либо метанием ядра, либо в цирке выступала. Уж больно крупные объемы... Эти объемы странно диссонировали с тем, что она говорила. Проблема, оказывается, заключалась в том, что ее хотят погубить... Отрывочный рассказ приходилось, как всегда в этом кабинете, уточнять наводящими вопросами. Именно вас? Как погубить — убить, зарезать? («На паранойю вроде не похоже...») Ага, погубить ее бизнес. Хотя... Вот собачка болеет, ее отравили, не иначе. А от имени Половцевой недавно стали приходить письма. Ведь она известна в определенных, скажем прямо, состоятельных кругах как устроительница праздников. Для них она давно стала своей. А тут такое...
— Мне следовало сразу начать с главного! — произнесла Половцева, утирая пот со лба и с шеи, хотя в гипнотарии было прохладно. — Мамсуров сказал, что Вера Лученко именно тот человек, который может разобраться в моих проблемах. Кто-то пытается разрушить мою репутацию. Фактически это означает погубить меня, уничтожив мой бизнес.
— Разрушить вашу репутацию, ага...
— Да. В моем бизнесе репутацию не купишь. Она создается годами кропотливого труда.
— Так-так... — Лученко, когда не вполне еще знала, как реагировать, всегда использовала прием «Междометия-знаки». То есть время от времени повторяла: «Да-да», «Ага», «Вот как», «Ну-ну», давая понять, что слушает с предельным вниманием. А сама выгадывала время.
— Я организовываю праздники для своих клиентов... Простите, я это уже говорила, но... Ну, такие необычные, нестандартные вечера. Люди отдыхают несколько часов, а потом рассказывают о вечеринке всем знакомым. А потом меня приглашают их родственники, приятели и друзья. Передают из рук в руки, как нечто эксклюзивное. И правда! Мои услуги — это блюдо для гурманов. Их можно получить только по рекомендации. Клиенты моей фирмы — люди не только богатые, но и очень влиятельные. В результате у нас складываются особые, очень теплые, доверительные отношения... И то, что сейчас происходит, для меня катастрофа! Можете вы это понять?! Настоящая беда.
Она спрятала лицо в большой носовой платок и бурно высморкалась.
— Моим клиентам приходят мерзкие письма по электронной почте. Якобы от меня. С моего, между прочим, адреса... Я слышала, что это как-то делается, но не знаю как...
Кровь прилила к лицу Половцевой.
— Есть ли в этих письмах хоть капля правды? — спросила Вера.
— Ну... Нет, конечно, но... Они очень похожи на правду.
— Кто знает о проводимых вами у этих людей праздниках?
— Только самое близкое мое окружение, несколько моих сотрудников.
— Вы понимаете, что такие письма мог написать только посвященный в вашу работу человек?
— И что?
— Следовательно, это один из ваших сотрудников. Кто это может быть? Как, по-вашему?
— Не имею представления. Ни малейшего. — Половцева тяжело вздохнула. — Как раз именно поэтому я и приехала к вам, Вера Алексеевна. Я надеюсь, что вы поможете мне разобраться в этой истории.
— История скверная, — сказала Вера.
— Значит, вы беретесь мне помочь? — воскликнула Половцева. В ее голосе была надежда.
Вера Лученко поспешила надежду развеять:
— Сочувствую вам, но это меня не касается.
— Но я думала, вы поможете...
— Если бы у вас было что-то по моей части... Тогда бы я с вами долго разговаривала, терпеливо извлекала бы из вас правду. То, о чем вы умолчали. Вы ведь кого-то из своего окружения подозреваете.
— Но...
— Да, когда-то я оказывала помощь людям, попавшим в странные и трудные обстоятельства. Но потом поняла: расследования — не мое дело. Вот заболеете — приходите, помогу. А сейчас — извините.
Вера открыла папку с бумагами, взяла ручку и углубилась в чтение. Через минуту она услышала, как за Половцевой мягко закрылась дверь.
Все. Точка.
Будем лечить, а расследовать не будем. Хватит расследований. Каждый раз попадаюсь в ловушку милосердия и потом... Да и любимому ведь пообещала: больше никаких расследований. А обещания надо выполнять...
Что-то мешало Лученко додумать мысль о том, как правильно она поступила. Какая-то черная точка, промелькнувшая на краю сознания. Как будто стоишь боком к окну, смотришь в комнату, а снаружи пролетела стая ворон. И ты фиксируешь это движение краем глаз.
Черные птицы.
Ну вот!.. Опять они появились. Вера надеялась, они оставили ее в покое... Хотя и знала — так не бывает. Если уж природа наградила тебя каким-то сомнительным даром, то изволь пользоваться. Каждый раз, когда пролетали черные птицы, кто-то потом умирал. Но что за прок от способности заранее знать о чьей-то смерти? Ведь не догонишь, не схватишь за руку... Скажут: психотерапевт сошел с ума, это бывает. Не поверят. Испугаются. Пробовала ведь когда-то, потом бросила.
Так что же делать с этой Ниной Половцевой? Догнать, вернуть, выслушать? Расспросить и попытаться понять, где ее подстерегает смертельная угроза?
Вера приоткрыла окно и выглянула наружу. В кабинет ворвался тоскливый непрекращающийся шум: визг шин по проспекту, вой троллейбусов, голоса, голоса... На стоянке было тесно от машин; она увидела Половцеву. Та садилась в микроавтобус с каким-то веселеньким рисунком на боку.
Уехала.
Уехала и увезла с собой не видимых никому, кроме Веры Лученко, черных птиц, предвестниц смерти.

2. Чрезвычайное происшествие на ТВ

Ох, не случайно Вера взорвалась, не просто так рассердилась на наглое предложение устраивать сеансы массового гипноза. Какие такие шоу, какие там игры — от слова «игра» у нее еще с прошлого приключения становится тошно на душе. Но дело-то еще в том, что совсем недавно она опять попала в историю — пусть небольшую, но все же… Поиграла, называется.
Началось все с телепередачи «Игра в детектив».
Вообще-то Вера Алексеевна Лученко многое в своей жизни предчувствовала. И в чужих жизнях тоже. Даже больше, чем ей иногда хотелось бы. Но в это утро она ощутила лишь легкую тень, мимолетное облачко в сердце. И отмахнулась. Если б она знала, к чему приведет ее любопытство, ни за что не включала бы телевизор.
«А теперь, дорогие телезрители, поиграем в детектив! — радостно воскликнул мальчик на экране. — Не переключайте! Сейчас вы погрузитесь...»
Вера иронически хмыкнула. Ну вот, пошло-поехало... И где их набирают, мальчиков этих с улыбкой во всю ширь того, что они считают лицом?
Телевизор работал звуковым фоном, как шум прибоя. Самый лучший фон, конечно, музыка, но что делать, если уже переслушала все диски? Да и потом, во время уборки хорошая музыка даже мешает: застынешь с веником в руках, заслушавшись чем-нибудь любимым. А телевизор много внимания не требует.
Она поочередно брала с туалетного столика флаконы, тюбики и прочую дребедень, бережно протирала и отставляла в сторону. Потом еще протирать весь столик... И книжные полки. Сколько пыли скапливается, ужас!.. И откуда она берется?
Пай прошел под стулом, задев ее ногу теплым шерстяным боком, сел рядом и принялся яростно чесаться.
— Так, — строго сказала хозяйка, — мало мне пыли, еще ты добавляешь! Ну-ка, на место.
Пай, белый спаниель с рыжими ушами, сделал вид, что ничего не понял и вообще никогда не слышал такого слова — «место».
«Это очень известное лицо! — неслось из телевизора. — Вы легко отгадаете его и получите приз от нашего спонсора! А отгадывать вам помогут знаменитые детективы!»
Вера уронила тряпку и посмотрела на экран. Кто там у них? В студии появилась троица знаменитых персонажей: мисс Марпл, Шерлок Холмс и патер Браун.
Ого! Уже интересно.
Вера Лученко любила классический детектив. Не как кроссворд, где непременно надо узнать, кто преступник, — об этом она чаще всего догадывалась, — а как успокаивающий жанр. В конце тебе все объяснят, что было и почему, по полочкам все мотивы разложат... Вот бы в жизни так.
Пай от скуки схватил тряпку и принялся ее терзать.
— Но-но, малыш! Ты хочешь заняться протиркой пыли вместо меня?
Пай, склонив голову набок и двинув бело-рыжими ушами, молча ответил, что он не против любых действий. Особенно если одновременно мама Вера будет его кормить, трепать и играть с ним. Но мама Вера уселась в кресло и уставилась на экран, и Пай, философски вздохнув, разлегся возле ее ног.
В телевизионной студии три литературных персонажа горячо обсуждали некую личность, которую следовало найти с помощью вопросов и ответов. Чудовищно переигрывая, актеры-детективы предлагали телезрителям звонить в студию, задавать вопросы и выигрывать подарок от фирмы-спонсора.
«Так что же это за лицо?» — спрашивал Холмс, делая вид, что курит незажженную трубку.
«Очень известное. Наши зрители не дураки, они его легко вычислят», — отвечал Браун.
Мисс Марпл улыбалась и кивала. В руках она держала спицы с вязанием, причем очень неловко. Патер Браун, смущенно улыбаясь, заметил: вопросы надо ставить так, чтобы на них можно было ответить лишь «да» или «нет».
«Это женщина», — предположила мисс Марпл.
Ведущий посмотрел в ноутбук и произнес: «Нет».
«Элементарно! Значит, мужчина», — воскликнул актер-Холмс.
Вера рассмеялась. Пай запрыгал вокруг нее, пытаясь лизнуть в лицо. 
Из дальнейших вопросов-ответов вырисовалась такая анкета: не политик и не спортсмен, зато миллионер. Это сбило с толку и «детективов», и телезрителей. Дозвонившиеся в студию выдвигали версии — одна нелепее другой. Называли Абрамовича и Рокфеллера... Наконец ведущий объявил о подсказке и торжественно прочитал с монитора, что разыскиваемая личность — всемирно известный музыкант, в школе отличался необузданным характером и был одним из самых плохих учеников, провалил выпускные экзамены, а музыкой поначалу не интересовался совершенно, зато рисовал и писал стихи.
Подсказка еще больше запутала. Слово «музыкант» ассоциировалось у публики с виртуозом Спиваковым, Паганини и Полем Мориа. Ведущий разговаривал с позвонившими, подняв лицо к потолку, благодарил за названные ими имена Раймонда Паулса и Сергея Прокофьева, уверял, что абоненту обязательно повезет в следующий раз, — и прощался. Причем было заметно, что фамилию Прокофьева он слышит впервые.
Тут хорошо сыграла мисс Марпл. Она подняла от вязания свои наивные голубые глазки и спросила коллег, не Моцарт ли имеется в виду. «Моцарт же давно умер», — возразил Холмс. «Действительно, — согласился патер. — Но о нашем музыканте пока неизвестно, жив он или умер».
«Осталась одна попытка и всего один, последний, седьмой вопрос!» — подзадоривал ведущий. Тут же следующий дозвонившийся назвал Пола Маккартни.
Раззадоренная Вера к этому моменту уже знала ответ и воскликнула:
— Эх! Немного промахнулся!
Ведущий объявил, что известная разыскиваемая личность — это Джон Леннон. Прозвучала композиция «Imagine», ведущий слезно попросил не переключать телевизор на другой канал, пообещал после рекламной паузы следующий тур вопросов — и студия исчезла.
— Такая простая игра! — воскликнула Вера. — Я бы сразу выиграла.
Пай с ней согласился. Он знал, что его хозяйка азартна и заводится с пол-оборота, заслышав о любой интересной игре. Вот и сейчас она едва дождалась продолжения передачи «Игра в детектив», держа в руке трубку телефона.
На экране появилась уже известная троица, ведущий, поминутно заглядывая в свой ноутбук, прочитал вступление... Из диалога, довольно неуклюже прописанного сценаристом, Вера узнала: речь идет о знаменитой личности двадцатого века — спасибо, что хоть время обозначили! Главной особенностью заявленной личности оказалась способность к сопереживанию и состраданию.
Вера сразу поняла, кого загадали авторы передачи. Но вот досада — она никак не могла дозвониться! Лученко слушала вполуха диалоги артистов-«детективов», слышала, как в студию звонят и называют то мать Терезу, то Махатму Ганди, — и звонила, звонила, бесконечно нажимая кнопку дозвона. На телевидении все время было занято.
Наконец ей повезло. Длинный гудок, женский голос: «Я редактор, куда и зачем вы звоните, ага, минутку, соединяю», — и Вера слышит из телевизора свой собственный неузнаваемый крик:
— Это принцесса Диана!..
— Поздравляю!!! — радостно воскликнул ведущий. Видимо, его уже замучили неправильные ответы. — Вы выиграли пылесос! Сообщите редактору ваши координаты, а мы прощаемся с телезрителями на целую неделю...
Вера еле сдержалась, чтобы не завопить в трубку: «Ура!» Ее удержала лишь мысль, что этот вопль услышат сотни тысяч телезрителей, и она зажала себе рот.
Девушка по имени Светлана действительно любезно записала имя и фамилию, сообщила адрес телецентра и свой телефон.
А Вера Лученко долго еще не могла успокоиться. Хотя и посмеивалась над собой: такая умная, взрослая девочка, а купилась...
В понедельник ей предстояло работать во вторую смену, и можно было с утра отправиться в телецентр. Ночью шел дождь, а теперь светило солнце, и желтые листья на черных мокрых тротуарах создавали очень живописный контраст. Вера вышла из троллейбуса и прошла по заросшей кленами аллее к высокому зданию с остроконечной крышей, с удовольствием шурша листьями.
Ее предупредили, чтоб взяла паспорт и получила пропуск в отделе пропусков на первом этаже, а потом за ней спустятся и проведут, куда надо. Маленькая комната в начале длинного коридора была наполнена людьми. Вера терпеливо выстояла в очереди и получила пропуск, затем набрала по мобильному номер Светланы.
— Это Лученко, я пришла, как мы и договаривались. Заберете меня снизу?
— А... Да-да, — сказала Света. — Сейчас... Минутку...
Что-то не так, сразу почуяла Вера. В голосе девушки и в самом воздухе.
Она сосредоточилась, прислушалась. Подобно капелькам тумана, в воздухе висела тревога, очень слабо ощутимая.
Вера вышла в коридор. Неподалеку его перегораживали двери, ведущие, видимо, к лифтам. У дверей стояли два охранника, она это точно запомнила, когда входила. А сейчас их было человек десять, они вполголоса переговаривались, потом разом скрылись за дверями, оставив одного.
В коридоре явственно ощущалась нервная суета. Пробежали какие-то люди, скорее всего работники телевидения. А пришедшие в телецентр неподвижно стояли в растерянности, с пропусками наготове и ничего не понимали.
Несколько человек прошли вперед по коридору и натолкнулись на охранника.
— Извините, придется подождать, — сказал он, не глядя в лица.
— Почему? Что случилось?
— Меня пригласили на прямой эфир! — заявил солидный мужчина с «дипломатом». — Я ректор института...
— Сейчас нельзя пройти, — вновь забубнил страж, — все вопросы не ко мне... Приказано подождать...
Из-за его спины вышла девушка в бесцветном свитере и с бесцветными волосами. Вера почему-то сразу поняла, что это редактор телевизионной игры в детектив. На лице Светы крупными буквами была написана растерянность.
Лученко сосредоточилась.
В повседневной жизни она была в общем-то обычной женщиной, разве что с некоторыми необычными способностями. Но стоило ей попасть в обстоятельства, которые требовали ее вмешательства или хотя бы внимания, и она собиралась, концентрировалась. В такие минуты интуиция ее работала безошибочно, как мощный компьютер.
Вера будто увидела всех сверху и одновременно — хотя полуприкрыла глаза. Уловила слабые токи паники откуда-то с третьего этажа. Мгновенно просчитала десятки вариантов нестандартных ситуаций, отбросила ненужные... Все это длилось меньше секунды.
— Светочка. — Она шагнула навстречу редакторше, прожектором включая обаятельную улыбку. — Я Вера Лученко, идите сюда... — Она взяла девушку под локоток и властно увлекла за собой в сторону. Растерянная Светлана ничуть не сопротивлялась.
— Вы хотели сейчас извиниться и перенести мой визит на другой день. Потому что у вас там ЧП, как говорится, чрезвычайное происшествие. И все в панике, начальство велело ничего никому не говорить и все отменить, и даже вызвали... — Вера замолчала.
— ...милицию... — послушно закончила фразу Света и встрепенулась. — Ой, а откуда... Как вы узнали? У вас тут знакомые есть? Кто вам сказал, ведь велено было молчать!..
Вера не отпускала руку девушки. Телесный контакт есть, успокоить будет легко.
— Милая моя, — побольше уверенных, властных нот, — я доктор, психотерапевт, и к тому же специалист как раз по нестандартным ситуациям. Давайте-ка, ведите меня наверх, я помогу вам разобраться. Ну же, идемте, идем! Третий этаж, так?
— А... Да... — Света что-то сказала охраннику, и он недовольно посторонился.
Они подошли к лифтам.
— Пешком, пешком, — велела Вера, — а по дороге вы мне все быстренько расскажете.
Они поднимались по очень просторным, каким-то допотопным лестницам с деревянными перилами. И Светлана, запинаясь, рассказала. Все Зотов, этот алкаш чертов. «Нет повода не выпить», видите ли!.. Любимая его поговорка. Но руки у оператора золотые, и потому из съемочной группы его не выгоняли. Режиссер прикрывал, девочки-редакторши прикрывали, ведущие молчали и терпели. Тоже прикрывали. Вот и доприкрывались. Директор канала увидел Зотова в невменяемом состоянии, в стельку пьяного, и тут же — приказ об увольнении. А сегодня Зотов ворвался в студию прямо на записи, хорошо, что не прямой эфир, заорал пьяным голосом, в руке граната... Девочки завизжали, оператор с режиссером упали на пол... Охранник только заглянул в дверь, узнать, что за шум, и сразу удрал звонить... А Зотов стоит, рука с гранатой поднята вверх, и кричит, что он всех тут положит к чертовой бабушке и сам взорвется, если его не возьмут обратно на работу!.. Уже минут двадцать прошло, все в диком напряжении, начальство в полуобморочном состоянии, только что вызвали спецотряд «Кобра»... Заложники на телевидении... Чрезвычайное происшествие, скандал на всю страну...
Вера соображала быстро, на каком-то интуитивном драйве.
— Светланочка, — сказала она повелительно, — у вас ведь есть гримерка, как в театре? Чтобы перед эфиром набрасывать лицо.
— Конечно, — удивленно взглянула девушка, — но при чем тут...
— Быстренько туда!.. Кстати, как имя Зотова? Михаил, так...
Света отворила одну из многочисленных дверей, они вошли. Все так и есть. Несколько женщин, сигаретный дым... Разговоры мгновенно смолкли. Тревога сгустилась на лицах.
— Внимание, вопрос, — сказала Лученко. — Кто у Зотова подруга?
Молчание.
— За кем он ухаживал? К кому приставал, с кем ходил в кафе... У вас же есть своя кафешка?
Девушки наперебой заговорили.
— Танька у него была...
— Не, Таньку он уже бросил, он к Людке с «Плюсов» клинья подбивал!
— Точно, я их в правом тупике у стенда видела, он ее поцеловать хотел, а она его папкой по морде, папкой!..
— Так! — рявкнула Лученко, и все замолчали. — Людку сюда! Чтоб через минуту была. Ну?!
Одна девушка бросилась к двери, но остановилась, хлопнула себя по лбу:
— Тю, глупая, можно же по телефону...
Она протянула руку к аппарату на стене.
— Не надо, — сказала Света, — мало ли кто услышит... У меня ее сотовый есть.
Пока она разговаривала по телефону, Вера спросила у ближайшей девушки, что за «Плюсы» такие. Ей ответили, что так они называют канал «Один плюс один» на пятом этаже. А сами они — Первый национальный канал...
В комнату вошла стройная девушка с длинными рыжими волосами. Ее каблуки громко простучали по паркету.
Нельзя терять ни минуты.
— Вы Люда?
— Я, а в чем...
— За мной. — Вера схватила ее за руку. — Света, ведите туда, быстро!
Они вышли в коридор, свернули за угол. Скорее, пока они не опомнились, не засомневались, не начали задавать вопросы. Тогда затормозят якорями, и не успеть. А на введение их в транс надо настроиться, это время, время!.. Вот несколько охранников поодаль от двери — стоят, прислушиваются. Коридор слева и справа весь забит испуганными телевизионщиками, откуда их столько? А мы из центрального коридора подошли, хорошо, что не пришлось эту толпу прорезать...
— Эй, вы куда? Стойте! Туда нельзя! — крикнул кто-то.
Не глядеть по сторонам. Уверенный вид, решительный шаг. Свету отпустить, она лишняя, Люду взять за руку покрепче, секунды тикают, быстрее, еще быстрее!.. Проскочить мимо охранников и попасть в «мертвую зону», к дверям студии, они же боятся, что граната рванет, и к двери близко подойти не решаются, здесь свободное пространство, еще быстрее, иначе ворвутся бравые ребята в костюмах гладиаторов и в масках, — а они уже близко, — и жертв не избежать.
Вера распахнула дверь, не задумываясь.
Сзади прошелестело громкое «ах!».
Вот он, посреди студии. Уже не стоит, а развалился на диване. В руке действительно что-то похожее на гранату. Впрочем, Вера гранат никогда не видала.
Боковым зрением она заметила бледные лица у стен.
Отпустила покорную Люду и устремилась к террористу.
Тот на Веру не смотрел, а изумленно уставился покрасневшими глазами на Люду. Лицо его, только что напряженное и сердитое, размякло, скулы расслабились.
Теперь сконцентрировать всю энергию, всю волю — и направить в него, в это расплывшееся лицо и пьяные глаза.
— Миша, — сказала Вера, — дай сюда. — Она протянула к нему ладонь.
Зотов даже качнулся назад, будто от ударной волны. И покорно протянул руку с зажатой в ней гранатой.
Ну вот и все...
Спустя минуту Вера обнаружила себя сидящей на мягком кожаном диване. Она фиксировала все происходящее, но как-то отстраненно, сквозь вату. Испугалась, что ли, задним числом? Зотова давно увели, гранату забрали. В коридоре немного постояла группа огромных бойцов «Кобры», они были, кажется, разочарованы. Кто-то громко крикнул: «Да это же муляж, учебная граната!» «Вот паразит, сволочь пьяная...» — воскликнул другой. Телевизионный охранник громко и неприятно захохотал, женщины на него набросились, возмущенно закричали...
В студию битком набились люди, все громко и возбужденно разговаривали, многие смотрели на Веру с любопытством, что-то бесцеремонно спрашивали. Она не отвечала, приходила в себя, сбрасывала напряжение.
— ...так вы согласны, Вера Алексеевна? Ну пожалуйста, я вас очень...
Оказывается, Светлана сидела рядом и давно о чем-то горячо упрашивала.
— Прости, — встряхнулась Лученко. — Задумалась. Так ты говоришь, приглашают психолога?
— Да, в новую передачу. Вы согласитесь? Там небольшой конкурс, но вы лучше всех!.. Это же ясно. Все видели, как вы этого Зотова...
Вера рассмеялась, замахала рукой.
— Меня? По телевизору показывать? Нет, милая, я в телевизор не хочу. Лучше дайте-ка сюда мой честно выигранный пылесос.