Сердан Озкан - «Сердце розы»

Пролог

Часть I
1

Одна или две?
Только одна. Ну конечно! Конечно же, осталась только одна бутылка.
Или нет, погоди… Я вижу две. А может, у меня двоится в глазах?
И все-таки там только одна...
Нет, я не настолько пьяна, и у меня не двоится в глазах. Их действительно две.
Ладно, пусть две. Но почему две?
О господи, они выглядят совершенно одинаково. Размер, форма, цвет и даже даты изготовления совпадают… Точно… совпадают… Да эти бутылки — близнецы! Но… но как? Каким образом одна бутылка вдруг превратилась в две? Как это могло случиться? И главное — почему?.. Зачем?..
Это нечестно…

* * *

Эта сцена повторялась почти каждый вечер в одном из самых больших и богатых домов города, расположенном на холме над заливом. Во всяком случае, в течение последнего месяца. Диана лежала, зарывшись в подушки, на черном кожаном диване, стоящем в самом дальнем углу огромной гостиной, наедине с двумя бутылками вина. Она все пыталась понять, почему ее жизнь так неожиданно перевернулась.
Вот и сегодня, впрочем, как и каждый вечер, все то, о чем она пыталась забыть на протяжении дня, навалилось на нее, словно тяжелый камень. Тело будто бы онемело, каштановые волосы растрепались, а зеленые глаза покраснели то ли от слез, то ли от пьянства. И взгляд этих воспаленных глаз медленно переходил от двух бутылок вина на кофейном столике до фотографии матери на каминной полке и обратно.
Единственное, что отличало этот теплый майский вечер от предыдущих, было пламя, которое она специально развела в камине, чтобы сжечь два письма. И отблески огня, плясавшие на лице Дианы, еще сильнее разжигали пламя внутри нее.
Сделав последний глоток из бокала, она уронила его на пол. Собираясь с силами, чтобы дотянуться до второй бутылки, Диана мутным взглядом уставилась на опустевшую первую, которую только что прикончила.
— А знаешь, — сказала она бутылке, — ты похожа на меня: даже когда тебя опустошили, ты все равно стоишь, бесстыдно и бесшабашно, назло всем. — Диана криво усмехнулась. — Мы с тобой богини, разве нет? Никто и ничто не может опрокинуть нас.
Она перевела взгляд на вторую бутылку.

…

«1 апреля.
Моя дорогая Диана!
Надеюсь, с тобой все в порядке, моя девочка. Ты должна держаться. И никогда не верь, что потеряла меня. Знаю, это будет непросто, но прошу тебя… Хотя бы время от времени рассказывай, как у тебя дела. Пиши мне что-нибудь в своем дневнике или поговори с моей фотографией…
Как только узнаешь дату своего выпуска, дай мне знать. И не прекращай, пожалуйста, гулять по вечерам. На занятия ходишь, надеюсь? Ответы на твои запросы о работе еще не пришли? Обязательно сообщи мне, когда начнешь писать свои замечательные рассказы. Кто знает, может, ты вскоре порадуешь меня и станешь писателем.
Что, собственно, мешает тебе осуществить эту мечту? Но, разумеется, решать тебе. Я просто хочу, чтобы ты была счастлива.
Я говорю о твоем счастье, Диана, но это письмо, возможно, станет для тебя потрясением. Прости меня, я не хотела, чтобы все так вышло, но, боюсь, у меня нет выбора. Прости…
Я, конечно, предпочла бы сказать тебе об этом лично, но даже по моему почерку, наверное, видно, что у меня просто нет сил произнести это, глядя тебе в глаза, а тем более — разъяснить все подробности. Я только надеюсь, что успею закончить это письмо.
Не знаю, с чего и начать. А даже если бы знала, то не смогла бы. Для того чтобы начать, мне придется вернуться на двадцать четыре года назад — в тот день, когда тебе исполнился годик и ты в последний раз видела своего отца.
Диана… Дело в том, что твой отец не умер, дорогая. Он ушел от нас и забрал с собой твою сестру-близнеца Мэри.
Все эти годы ты верила, что он умер, и не испытывала той боли, которую в свое время испытывала я, росшая с сознанием того, что отец меня бросил. Я даже заказала надгробие с его именем и установила его на кладбище, куда мы с тобой ходили каждый месяц, когда жили в Нью-Йорке. Впрочем, для нас не имело никакого значения, живой он или мертвый. Его просто не было.
А когда мы переехали в Сан-Франциско, все осталось в прошлом. Здесь никому не известно о том, что твой отец жив, и тем более о том, что у тебя есть сестра-близнец Мэри. Я знала, что твой отец, который забрал ее у нас, никогда не позволит нам увидеть ее вновь. Наверное, он рассказал ей подобную историю и обо мне.
Ты, конечно, спросишь меня (и ты вправе это сделать), почему я говорю о ней только сейчас. Что ж, позволь объяснить…
Месяца полтора назад твой отец, узнав о моей болезни от одного общего друга и, видимо, желая избавиться от чувства вины, дал мой адрес Мэри. Но он ничего не сказал ей ни о тебе, ни о моей болезни.
С тех пор Мэри писала мне каждую неделю. Я получила четыре письма, но ни на одном из них не было обратного адреса. Она писала о том, что скоро приедет и с нетерпением ждет встречи. Но неделю назад я получила от нее последнее письмо.
«Мама, я больше не могу без тебя. Если мы не можем быть вместе, то зачем тогда жить? Мама… я не хочу жить… Мэри. 23 марта».
…

Но мало того, вчера позвонил твой отец. Первый раз за двадцать четыре года. Как только я услышала его голос, то сразу поняла, что он звонит из-за Мэри. И действительно, первыми его словами, сказанными мне почти за четверть века, были: «Ты не знаешь, где Мэри?»
Потом он рассказал, что двумя неделями раньше Мэри исчезла, оставив прощальное письмо, — ты найдешь его в этом конверте, твой отец вчера переправил его факсом. Он сказал мне, что ее искали везде, где только можно, опросили всех ее друзей и знакомых, но безрезультатно. Никто не знает, где она находится.
Моя дорогая Диана, у меня осталось мало времени, я ничего не могу сделать, и мне страшно… Ты — моя единственная надежда. Поэтому у меня нет другого выбора, кроме как просить тебя найти свою сестру и позаботиться о ней.
Поверь, мне очень жаль, что я взваливаю на тебя такую ответственность помимо твоего горя и скорби. Но мне еще больнее от того, что я покидаю другую дочь, которая жила надеждой увидеть свою мать.
Зная, как ты любишь меня, дорогая, я нисколько не сомневаюсь, что ты сделаешь все, чтобы исполнить мою последнюю волю, но понимаю, что найти Мэри будет нелегко. Никто не знает, где она. Наша единственная надежда — это ее письма, чуть приоткрывшие дверь в тот удивительный и необычный мир, который она сама создала для себя. Мир, похожий на сказку, и в то же время такой реальный…
Уверена, что она ни с кем не делилась этой тайной, даже с отцом и ближайшими друзьями, поэтому у нас больше шансов найти ее, чем у других.
Я хочу, чтобы ты вошла в ее мир, отправилась по ее следам и отыскала ее. Да и кто сделает это лучше, чем сестра-близнец?
У нас есть лишь три имени, которые Мэри упоминала в своих письмах. Зейнеп, Сократ и название какого-то дворца. Этого, конечно, очень мало, но, к сожалению, у нас больше ничего нет.
Письма Мэри лежат в антикварной шкатулке. Ключ найдешь в коробке с моими драгоценностями.
Диана, я так надеюсь, что вы с Мэри скоро снова будете вместе, как когда-то внутри меня. И когда это случится, обязательно напиши мне…
Диана, девочка моя, не будем прощаться. Всегда помни, что я с тобой, ведь я так люблю тебя.
Твоя мама».

Диана развернула прощальное письмо Мэри к отцу, чтобы еще раз просмотреть его, прежде чем оно превратится в дым.
…

«17 марта.
Дорогой папа!
Сегодня я насовсем ухожу из дома, и ты, наверное, спросишь, почему и зачем…
Вчера я снова, впервые за много лет, перечитала «Маленького принца» Сент-Экзюпери, и знаешь, мне показалось, что книга сильно изменилась. Однако по-прежнему мой самый любимый персонаж — это роза. Ну и, конечно, Лис: ведь это он научил Маленького принца, как приручить ее.
И мне кажется, я теперь понимаю, что значит «приручить розу».
Поэтому я ухожу.
Помнишь, в конце книги Экзюпери побуждает нас спросить себя: «Съел ли барашек розу? Да или нет?» И он утверждает, что ответ на этот вопрос может все изменить.
И тогда я спросила себя: «Украли у меня мою розу? Да или нет?»
Экзюпери был прав — ответ на этот вопрос может изменить все. Но я знаю, что ни один взрослый человек никогда не поймет, почему это так.
Я уезжаю, потому что мой ответ на этот вопрос — «да».
И я уезжаю, чтобы найти свою розу…
Мэри».
Диана снова повернулась к бутылкам.
— Свет-бутылочки мои, мне всю правду расскажите… — пробормотала она. — Может, хоть вы, черт возьми, понимаете, что все это значит? Это же безумие! Уехать из-за прочитанной книги! Из-за розы! Что означает эта чертовщина? Найти пропавшую розу… приручить розу… Нет-нет, мне вовсе не интересно, что символизирует роза в «Маленьком принце» и что она значит для этой девушки, — мне это абсолютно до лампочки. Я просто хочу знать, почему я, именно я должна расплачиваться за то, что какая-то девчонка, которую я никогда не видела, ушла из дома и хочет свести счеты с жизнью?
Диана умолкла, внезапно разозлившись на себя за то, что обратилась к бутылкам, которых еще совсем недавно так презирала. С другой стороны, в доме больше никого не было и больше некому было слушать ее, кроме этих злосчастных бутылок.
— Мама была права, — прошептала Диана. — Она говорила, что Мэри особенная… Еще бы! Это уж точно. Да ведь она украла у меня маму — действительно, это бесподобно!
Диана смяла письмо Мэри и швырнула его в пламя камина.
— Прости меня, мама, — прошептала она, безучастно глядя на то, как бумага превращается в пепел.

…

Диана открыла дверь и увидела: Габриэль принес ей очередную посылку, причем коробка была такой большой, что упиралась ему в подбородок. Его коричневое лицо, коричневый комбинезон и коричневая бейсболка прекрасно гармонировали с цветом бумаги, в которую была завернута посылка.
— Добрый день, мисс, — поздоровался Габриэль. — У меня снова посылка для самой красивой девушки Сан-Франциско. Вы случайно не знаете, не здесь ли она живет?
— Не рановато для доставки, Габриэль? — сухо спросила Диана, морщась от головной боли.
— Ага, адрес все-таки верный. Может, со временем что-то не так?
— А сколько сейчас?
— Уже за полдень.
— Что, правда? Кошмар какой…
Диана расписалась за посылку нечитаемой закорючкой, которая была похожа на что угодно, но только не на ее обычную подпись. Не дожидаясь привычной фразы Габриэля «Увидимся, когда ваши поклонники пришлют очередной подарок», она поспешно захлопнула дверь.
Получать красиво упакованные подарки ей всегда нравилось. Это повышало настроение на целый день, но сейчас ей было все равно, что именно в коробке и кто ее прислал. Поставив коробку на пол, она побрела обратно к дивану. По пути Диана мельком взглянула на себя в зеркало и заметила пятна от вина на своей рубашке. Сразу вспомнилась мама… За последние дни Диана уже привыкла к тому, что ее мысли постоянно возвращаются к матери. Все напоминало о ней — запахи, цвета, слова, а сейчас вот эта рубашка с пятнами от вина. И сразу всплыл в памяти тот день, когда она купила ее, и последующий разговор с матерью… Это было словно вчера.
…

«Моя дорогая мамочка!
Ты сказала, что всегда будешь со мной. Если это правда, то почему мне тебя так не хватает?
Я сейчас вспомнила, что сегодня мой день рождения… Мамочка! Где же ты?
Прости меня, дорогая, что долго не писала тебе, но сегодня я впервые открыла дневник с тех пор, как ты ушла от меня…
Нет-нет, я не рассердилась на тебя за прощальное письмо… Разве что совсем чуть-чуть, когда начала читать его, но ненадолго. Понимаю, у тебя были причины держать это в тайне от меня, но… Извини, мам, я не искала Мэри. Никогда не прощу ей, что ты провела последние дни в волнениях и страхе за нее. Веришь, я даже не читала ее письма тебе! Может, она уже давно умерла… Извини, мама…
5

Диана наклонилась над посылкой, чтобы открыть ее, где-то в глубине души надеясь, что ее прислала мама. Как ни странно, но даже яркая подарочная упаковка не вызвала у нее праздничного настроения.
Внутри лежали хрустальная бутылка шампанского в форме сердца, открытка с поздравлением и любовное письмо без подписи. Прежде чем она выбросила все это в мусорную корзину, во входную дверь снова позвонили. Похоже, сегодня ее не оставят в покое.
6

Когда Изабель и Андреа ушли, Диана еще немного постояла на террасе, думая о том, как мало знают ее подруги. А ведь сколько лет дружат, вместе развлекаются, делятся проблемами и секретами… И при этом они даже не догадываются, о чем она всегда мечтала… А впрочем, какая разница, понимает ли кто-то мечту, от которой она сама отказалась!
Диана вспомнила, как мама спрашивала в прощальном письме: «Что, собственно, мешает тебе осуществить свою мечту?» Диана знала: проживи она хоть тысячу жизней, в каждой из них она хотела бы быть писателем. Она выбрала юриспруденцию лишь потому, что ясно представляла себе то, что ожидает обычного, посредственного писателя. Начать хотя бы с того, что все друзья и знакомые просто не поймут, зачем она потратила столько лет на учебу, но, разумеется, будут вежливо говорить, что она выбрала интереснейшую профессию. Однако втайне все будут разочарованы, и скоро, очень скоро, она станет предметом сплетен и слухов. Люди будут шептаться о том, что наследница международной сети отелей, в том числе одного из самых престижных отелей Сан-Франциско, пресловутая Диана Стюарт, кумир молодежи этого города, девушка, которой восхищались все и каждый, закончила тем, что стала писательницей, чьи книги никто не читает. Те, кто всегда мечтали оказаться на ее месте, будут сожалеть о том, что она испортила себе жизнь.
Диана никому никогда не говорила, что выбрала карьеру юриста (разумеется, со всеобщего одобрения окружающих) только для того, чтобы не пойти по такому пути. Поэтому, возможно, она сама виновата в том, что друзья так мало знают о ней. Но ведь сколько раз она пыталась поделиться с ними своими мечтами! А они всегда осуждали ее за это, словно знали, что именно для нее будет лучше, и давали массу советов по поводу того, о чем мечтать и даже что чувствовать. Они никогда и не пытались понять ее.
Как же она останется одна в этом мире, где никто не понимает ее?
Чтобы немного успокоиться, Диана решила пойти прогуляться в городском парке, как они часто это делали с мамой.
…
Диана покачала головой и вздохнула. Не было смысла продолжать странный разговор. Может, он просто ждал, над кем бы ему подшутить, а возможно, испытывал на ней новый способ привлечь внимание очередного клиента. Как бы то ни было, Диана решила, что надо побыстрее уносить от него ноги, но едва она повернулась, чтобы уйти, он снова заговорил.
— Иди сюда, маленькая леди. Я предскажу тебе судьбу бесплатно. Может, твоя удача подскажет тебе, где она.
— Не знаю, о ком вы говорите, да и не хочу знать.
Но в этот момент он бросил нечто похожее на горстку пепла в стакан воды, стоявший перед ним, и вгляделся в посеревшую воду.
— Вот это да! Что я вижу! Она похожа на тебя. Просто вылитая ты!
Диана замерла.
— Кто… похож на меня? — с трудом произнесла она.
— Вот так-то лучше, маленькая леди. Иди сюда, присядь.
Диана подчинилась, словно робот.
Старик окунул палец в воду, провел им по лицу Дианы и, не дожидаясь ее возмущенного возгласа, заговорил:
— Ищешь ты ее или нет, но она твоя копия. Тот же возраст, та же внешность, тот же рост.
У Дианы мурашки побежали по спине. Она не знала, что делать и что сказать. Но ведь должно же быть объяснение всему этому! Ведь предсказать будущее невозможно. И мысли читать еще никто не умеет. Не может этот человек говорить о Мэри.
И чтобы доказать себе, что он шарлатан, Диана спросила:
— И где же она?
— Недалеко.
— А точнее?..
Старик взял ее руку и вылил на ладонь немного воды из стакана. С минуту он разглядывал эту воду.
— Она приехала издалека и теперь находится близко. Скоро она снова уедет далеко, но опять вернется.
Он умолк и уставился куда-то на другую сторону аллеи. Диана обернулась и увидела там уличного художника, смотревшего на них. Заметив ее взгляд, он тут же уткнулся в свой мольберт, а Диана снова повернулась к попрошайке.
— Та, что так похожа на тебя, однажды встретится с этим художником.
Диана вскочила. Не надо было подсаживаться к этому бродяге. Несомненно, он просто смеется над ней. Как она раньше не сообразила, когда только увидела эту хитрую физиономию!
Диана быстро пошла прочь, а попрошайка крикнул ей вслед:
— Прочитай! Открой то, что написано, и прочитай!
«Открой и прочитай!» Эти слова, словно предательская стрела, вонзились в спину убегающей Дианы.
Это что? Тоже совпадение? Неужели он говорит о письмах Мэри, которые она так и не прочитала? В голове все смешалось, но Диана на этот раз даже не оглянулась.
Как ей ни хотелось побыстрее попасть домой и оставить весь этот бред за дверью, она невольно замедлила шаг, проходя мимо того самого уличного художника. Когда он встал, чтобы окинуть взглядом свое творение, она успела рассмотреть его. Наверное, на пару лет старше нее, высокий, загорелый, хорошо сложен, с нечесаными каштановыми кудрями. Одет в футболку, джинсы с дырками на коленях и сандалии, такие старые, что угадать их цвет уже невозможно.
…

Очень хотелось бы прислать тебе копию романа, но он еще не закончен. Я все равно поделюсь им с тобой — решила писать тебе раз в неделю и рассказывать о моем пути к тебе. Я разделила его на три части и назвала их «Изгой», «Путь в сад» и «Голос розы». А последняя часть — «Возрождение» — начнется тогда, когда мы с тобой снова будем вместе.
Начну с первой части.
Я была еще совсем маленькой, когда впервые задала себе вопрос: «А почему у меня нет мамы?»
И сколько ни пыталась, никогда не могла ответить на него.
Однако если есть вопрос, то должен быть и ответ. И поскольку вопрос касался меня, то и ответ должен был быть во мне. Разумеется, в том возрасте я еще не могла так рассуждать, но временами, казалось, слышала голос своего сердца.
«Не спрашивай, почему у тебя нет мамы, — говорило мне сердце. — Задавай правильный вопрос: «Где моя мама?». Спроси Того-Кто-Знает».
Тот-Кто-Знает… Тот-Кто-Знает… Тот-Кто-Знает… Может, мой папа?
— Па, где моя мама?
После долгой паузы он наконец ответил:
— Твоя мама у Господа, дитя мое.
Я сразу поверила. Ведь Господь живет в самом лучшем месте на свете, значит, и моя мама должна жить там.
— А где живет Господь? — тут же спросила я.
Отец посмотрел на меня, словно я задала самый странный вопрос на свете.
— Я не знаю, — тихо ответил он.
В надежде, что Иные знают, где ты, я спросила их.
— Вы знаете, где моя мама?
— Она больше не существует, — ответили они.
— А что это значит?
— Она умерла, и ее больше нет.
Но разве так может быть? Что ты «умерла» и что тебя «больше нет»? Как они могут говорить, что тебя нет, если я чувствую тебя? И снова сердце подсказало мне: «Если ты чувствуешь маму, значит, она есть, она существует».
И я пошла к Иным, чтобы сказать им:
— Моя мама жива!
…

Одетая в зеленый костюм, который всегда очень нравился маме, Диана шла по траве к ее могиле.
Когда она подошла поближе, то вдруг увидела у надгробия матери женщину с длинными каштановыми волосами. Надгробие было единственным здесь, под огромным платаном, поэтому Диана не могла ошибиться и прийти на чужую могилу. Да и день был обычный, кто же пришел сюда так рано?
Может, это она?
Диана в замешательстве остановилась, рассматривая незнакомку.
«Кого ты боишься?» — пристыдила она себя и медленно двинулась к могиле, чувствуя, как колотится сердце. Уже через несколько шагов она едва дышала, но не останавливалась. Женщина не обернулась, даже когда Диана подошла к ней совсем близко.
К своему облегчению, она узнала мисс Джонсон, подругу матери и ее спутницу во всех поездках и путешествиях. Диана последний раз видела ее на похоронах. Несмотря на то что мисс Джонсон была одной из ближайших подруг мамы, они не часто виделись, поскольку та жила в Нью-Йорке.
Диана тихонько тронула ее за плечо.
— Рада видеть вас, мисс Джонсон.
— Диана, дорогая, как ты? — Мисс Джонсон обняла ее. — С тобой все в порядке? Я столько раз звонила и не могла застать тебя… Оставила сообщения менеджеру отеля, и она сказала, что у тебя все хорошо, но…
— Извините, что не перезвонила, мисс Джонсон. Сейчас мне уже лучше. — Диана опустила взгляд на желтые розы, которые мисс Джонсон принесла на могилу. — Какие красивые…
Мисс Джонсон рассеянно кивнула.
— Диана, у меня назначена деловая встреча, а днем я улетаю обратно в Нью-Йорк. Было бы замечательно, если бы ты поехала со мной.
— Благодарю, мисс Джонсон, но у меня здесь столько дел…
11

Вернувшись с кладбища, Диана легла в кровать и проспала большую часть дня. И хотя у нее было много дел — банковские выплаты, подготовка к выпуску из юридической школы, деловые встречи по поводу будущей работы и так далее — она все отложила на другой день.
Ей ничего не хотелось делать, но просто сидеть дома было тоже невыносимо, поэтому она решила прогуляться по берегу и подышать чистым морским воздухом.
В парке было куда больше людей, чем накануне, но Диана нашла укромный уголок, чтобы посидеть в одиночестве, глядя, как дети бросают чайкам кусочки хлеба. Прогулявшись еще немного, она снова присела, на этот раз посмотреть, как солнце медленно садится в океан.
…

Казалось, что в этот вечер все шатенки Сан-Франциско пришли гулять в парк. И все словно сговорились быть похожими на Диану. Но как только они подходили ближе, художник разочарованно вздыхал. Последние два вечера он ждал Диану на прежнем месте, но она так и не появилась.
Он укорял себя за то, что забросил работу из-за девушки, которая явно не подходит ему, но все равно не мог заставить себя уехать.
Уже давно у него не было серьезных отношений с женщинами. С тех самых пор, как он понял, что каждая новая встреча неминуемо закончится расставанием. Поэтому он находил утешение в дикой и свободной холостяцкой жизни. Раньше каждое расставание он воспринимал как прелюдию к новой встрече и не жалел об утраченном. Но позже он начал понимать, что прежние отношения все равно оставляют в нем след, несмотря на новые встречи. Он также понял, что после расставания большинство людей считают себя пострадавшей стороной. Они полагают, что партнер просто не отвечал должным образом на их беззаветную любовь. То же самое случилось, когда он разошелся со своей последней подружкой три года назад. Тогда он неделями пытался понять, почему они оба считают себя правыми. И однажды, увидев двух парящих в небе чаек, он понял…
В тот день он рисовал среди скал недалеко от места, где жил. Он с головой ушел в работу, пока его внимание не привлекла чайка, спикировавшая со скалы к воде. Тотчас же с другой скалы сорвалась к волнам еще одна. Едва не столкнувшись у самой воды, они вместе взмыли, словно обнимая друг друга машущими крыльями, и там, наверху, что-то сердито кричали. И тогда он подумал, что, встречаясь с кем-то, нельзя привязываться к человеку, нельзя прикипать сердцем. Люди все равно переносят некоторые прежние чувства на новые отношения.
16

Эти мысли не давали Диане заснуть даже на полчаса после обеда. Она никак не могла избавиться от странных видений дворца и розария возле него. Не в силах выбросить эту чушь из головы, она попыталась найти в обрывках видений хоть какой-то смысл, но это ей тоже не удалось.
Диана надела спортивный костюм и кроссовки. Может, прогулка по парку или разговор с художником помогут ей прийти в себя.
…

Она улыбнулась и повернулась, чтобы посмотреть на его картину. Поскольку на ней еще не появились чайки, можно было догадаться, что картина не закончена. Диана молча смотрела на нее, не зная, что сказать.
Ее молчание могло означать, что она сейчас уйдет, и Матиас занервничал. Чтобы узнать ее получше, он не только выбился из графика, но и жил в дешевом мотеле, где не было горячей воды, не работал слив в бачке, а кровать была горбатой и узкой.
— Что ж, как видите, сегодня у меня нет вдохновения. Я собирался выпить чашечку кофе для разнообразия. Не хотите присоединиться?
Секунду поколебавшись, Диана с деланным равнодушием согласилась.
— Почему бы и нет? Мне все равно нужно перевести дух после пробежки.
Матиас аккуратно сложил кисти.
— Тогда идем.
Когда они подошли к кафе, он увидел, что это место очень экзотичное, даже более экзотичное, чем он предполагал.

Особая подсветка в кафе освещала покрытые кожей столы и стилизованные медные огнетушители по углам. «Как раз то место, где платишь десять долларов за чашку кофе и сидишь на неудобном железном стуле, слушая гомон голосов», — мрачно подумал Матиас. Сам он в жизни не пришел бы в такое заведение, даже если бы жил в Сан-Франциско. Но, к сожалению, других кафе поблизости не было видно.
Едва они уселись за столик у окна, как подошел официант.
18

Пирожные все еще не принесли, но Диана и Матиас были слишком увлечены беседой.
…

Было уже за полночь, когда Диана вернулась из арт-студии и сразу упала на диван, даже не подумав снять запачканную синей краской одежду. Постельное белье, разумеется, тоже стало синим, но это была небольшая плата за море, которое она рисовала. Впрочем, внешний вид Дианы объяснялся не столько темой ее картины, сколько методом живописи, который она выбрала.
Начала она с того, что послала к черту все правила, которым ее обучали на лекциях по искусству. Она выдавила на ладони целый тюбик синей краски и под мистическую музыку Лорин Маккенит принялась наносить ее на холст круговыми движениями.
Она даже чувствовала себя в долгу перед Матиасом за то, что он напомнил ей о живописи, которую она уже давно забросила. Да и его сказка пришлась ей по душе. И впервые за долгое время она почувствовала себя лучше. Чтобы это чувство не исчезло, ей захотелось сделать нечто такое, что, наоборот, усилило бы его, нечто такое, что обрадовало бы маму.
Она потянулась к зеленому конверту и снова перечитала второе письмо Мэри.

Письмо второе: «Путь в сад».
«22 февраля.
Дорогая мамочка!
Еще в детстве, невзирая на Иных, я заявила о своем намерении найти тебя. Но время шло, и я чувствовала, как моя решимость осуществить это тает с каждым днем, уступая намерениям Иных сделать меня одной из них.
Но однажды мне приснился сон: я сижу в маленькой деревянной лодочке, и течение несет меня через океан. На мне ночная рубашка и оранжевая шляпка. Горизонт чистый и далекий, а на лодке нет ни паруса, ни весел, чтобы добраться туда. Остается только ждать, пока течение само донесет меня.
И тут из серых облаков над моей головой я услышала твой голос:
— Мэри, вернись ко мне.
— А где ты, мама?
— Ты не потеряла меня. Я всегда с тобой.
— Почему же я не вижу тебя?
— Потому что ты не со мной.
— А как мне попасть к тебе?
— Ты увидишь меня в себе.
— Не могу…
21

«Человек может измениться даже за несколько дней», — сказал ей тогда Матиас.
А за один? Может ли человек, который был таким чутким и понимающим, взять и уехать, даже не попрощавшись?
«Боюсь, что может», — подумала Диана, когда на следующей неделе не нашла художника в парке.
Вернувшись домой после вечерней пробежки, Диана рассеянно просматривала номера телефонов в блокноте, вяло удивляясь, откуда у нее столько знакомых. Скорее всего, она позвонит кому-то из подруг, пригласит ее в кафе и, поболтав о всякой всячине, расскажет ей о Матиасе. Потом подруга изложит Диане пару версий, объясняющих его поступок. И затем ей станет ясно, что он уехал вовсе не потому, что она ему не понравилась, а как раз наоборот. Ее самолюбие успокоится, и все будет по-прежнему.
«А вот Мэри наверняка не стала бы этого делать», — подумала Диана и бросила блокнот на стол. Дело было даже не в Мэри — просто не хотелось никому звонить. Вместо этого она набрала номер туристического бюро своего отеля.
— Привет, Сара, это Диана. Сделай мне одолжение, пожалуйста. Если не ошибаюсь, дворец Топкапы находится в Стамбуле? Узнай точно, и если да, то закажи мне билет на пятницу, хорошо? И открытый билет обратно.
— Да, мисс Стюарт. Я правильно вас поняла — на пятницу?
— Да.
— Но ведь у вас выпускной в воскресенье. Или его перенесли?
— Нет, но мне нужно лететь в Стамбул.
— Конечно, мисс Стюарт. У вас, надеюсь, все в порядке?
— Не беспокойся, Сара, все просто замечательно.
23

В аэропорту Диана провела почти час в ожидании багажа и трижды пропустила свою очередь на стоянке такси. А когда она наконец уселась в машину, то всю дорогу была вынуждена вдыхать целые облака табачного дыма, поскольку таксист непрерывно курил. Но особенно раздражало ее дорожное движение, поскольку машины двигались медленнее, чем пешеходы. На площади Султанахмет она безуспешно пыталась убедить уличных торговцев, что ей совсем не нужен ковер. И что хуже всего, после того как они безрезультатно объездили все пансионы в округе в поисках того самого, с розарием, она не смогла сдержать слез горького разочарования, когда с ней заговорил мужчина, поинтересовавшийся, не нужен ли очаровательной леди молодой красивый гид.
Впрочем, все это не имело бы ни малейшего значения, если бы она отыскала пансионат госпожи Зейнеп.
Диана нашла укромный уголок в соборе Святой Софии и тихо плакала, глядя на трещины на стенах, похожие на шрамы и напоминавшие о многовековой битве собора со временем. В этой безнадежной борьбе было что-то героическое и благородное, словно собор пытался сохранить для миллионов людей дух своего времени. Но вот стоило ли ей бороться и губить себя, пытаясь найти Мэри?
Когда привратник третий раз объявил, что музей закрывается, Диана покинула собор и почти бессознательно двинулась в сторону дворца Топкапы. Там она присела у знаменитого фонтана перед центральным входом. Отсюда ее уж точно не попросят уйти. Это место не закрывалось на ночь.
Она сидела прямо на земле, прикидывая, успеет ли на ближайший рейс домой, когда неожиданно откуда-то сверху раздался голос.
— Что? Трудный был денек?
Диана подняла глаза и увидела иностранку средних лет, хорошо одетую и глядевшую на нее со снисходительным интересом, словно она прежде не видела, как сидят на земле.
— И не спрашивайте, — вздохнула Диана. — Я, кажется, не пропустила ни одного отеля. Теперь осматриваю улицы.
— Да, разумеется, сейчас ведь разгар сезона. Мы тоже не сразу нашли здесь приличное жилье. Сначала мы хотели остановиться в одном из двух пансионатов вон там, за дворцом. — Женщина кивком головы показала на узкий переулок, который Диана не заметила раньше. — Но там все занято, и мы остановились в пансионате «Четыре времени года».
— Что вы говорите? — вежливо удивилась Диана и вскочила. — Тогда я все-таки взгляну на эти пансионаты, а вам желаю хорошо отдохнуть в «Четырех временах года».

Едва я начала печатать последнюю главу, как Матиас протянул мне свою картину.
Он закончил ее одним прикосновением, добавив третье серебряное крыло между крыльев одинокой чайки, что подразумевало вторую чайку, которую не видно за первой.
Не могу оторвать взгляд от картины, но все равно продолжаю печатать. Еще несколько предложений... и еще... а потом я возьму то, что распечатает принтер, и отдам Матиасу.
Я посмотрю ему в глаза, думая о двух бутылках вина из первой главы... Я буду размышлять о начале и конце... Две волны из сказки Матиаса... Артемида и Мириам... Две чайки на картине... Мэри и я... И, самое главное, я буду думать о нас с мамой. Я прочитаю ему первые слова моей книги: «Две или одна?»

Эпилог

О Эфес! Этот город — как двуликий Янус. Здесь есть и храм Артемиды, и церковь Богоматери. Город, где уживаются грех и добродетель. Воплощение рабства и свободы.
О Эфес! Апофеоз скромности и тщеславия. Город единства противоположностей. Город, который так похож на каждого из нас.
Как-то октябрьским вечером они сидели на берегу Мелеса неподалеку от этого города — древнего Эфеса. Солнце, клонившееся к горизонту, почти спряталось за гору Балбул, окрасив ее в красноватые тона: небеса как будто обещали долгожданный дождь.
— Святой Павел опять проповедует о Богоматери, — сказала девушка. — Слышишь, как ревет и беснуется толпа, проклиная его? Тысячи людей восстали против новой религии, запрещающей им поклоняться их исконной богине. Слышишь, как они топают ногами и кричат: «Нам не нужна дева Мария! Мы молимся Артемиде!»
— Артемиде? — переспросил юноша. — Той, кого римляне называют Дианой?
— Не имеет значения, — ответила девушка. — Она всего лишь иллюзия, которую создали и которой поклоняются люди.
— Похоже, ты много знаешь о ней.
— Я знаю ее как саму себя.
— Тогда, может, расскажешь и мне что-нибудь?
— Что ж… Артемида — богиня охоты, — начала девушка. — Настоящая охотница, чьи стрелы несли внезапную и легкую смерть ее врагам. Она была горда, но зависима, свободна духом, но порабощена. Под оливковым деревом Латона родила ее и… — девушка глубоко вздохнула, — ее близнеца.
Она коснулась руки Матиаса.
— Вернемся к этому позже, Аполлон. А пока я расскажу тебе о его храме и об удивительных словах «Gnothi Seauton» , высеченных на фасаде. Я расскажу тебе о великом философе Сократе, который не мог отвести глаз от этих двух слов, когда однажды заметил их, проходя мимо храма. «Gnothi Seauton». Два слова, объясняющие, зачем был создан этот мир. Но сначала я расскажу тебе о розе, близнеце Артемиды, о которой не слыхала ни сама Артемида, ни Гомер.
По легенде, Артемида узнала от матери, что у нее есть сестра-близнец, очень непохожая на саму богиню. Артемида покинула дом и отправилась на поиски сестры. Она пересекла океан и вошла в розовый сад, где ей предложили убить себя мгновенной, легкой смертью. Говорят, она должна была услышать голоса роз, чтобы найти сестру.
Вернувшись из сада домой, она нашла ключ, который должен был привести ее к сестре. Она очень радовалась, отыскав ключ, но ее радость не была безоблачной, ибо она все время спрашивала себя: «Может, «искусство слушать голоса роз» — это только миф?» Но потом она вспомнила, что сказал ей садовник, когда она впервые попала в сад, и это сразу успокоило ее. «На твоем сердце есть печать, и в свое время она проявится».
Диана задумчиво посмотрела на клубящиеся грозовые тучи.
— Может, это время уже пришло, Джонатан, — сказала она. — Видишь, приближается Октябрьский дождь...

Авторизация членов Клуба:
№ карты:
Фамилия: