Кейт Перри - «Проект Папа»

Глава 4

Вечер воскресенья, 18:54. Все, чего я хочу, — заползти в постель, накрыться с головой одеялом и проспать ближайшие пару месяцев. Вчера вечером я снова встречалась с Люком. В другом баре, но с той же целью. И единственное, чем я могу похвастаться, — это большая водяная мозоль на левой пятке.

Я уже собиралась позвонить Рейнбоу и отменить наши посиделки, но тут возникло две проблемы. Первая: я уже пообещала, что приду, и вряд ли смогу еще раз вынести ее взгляд побитой собаки. Вторая: у меня не было номера ее телефона.

Так что, влезая в туфли, я решила взять себя в руки и все-таки сходить к ней.

Я встала и вздохнула. Наверняка будет не так плохо. Уж не хуже, чем на корпоративной вечеринке. (Содрогнулась от воспоминания.)

Я сняла ключи, которые всегда вешала на крючок у двери, и заколебалась, не прихватить ли сумочку. В конце концов, взяла ее. Никогда вперед не знаешь, что тебе понадобятся нитка с иголкой или прозрачный лак для ногтей (удивительно, как многофункционален этот предмет!).

Закрывая квартиру, я снова вздохнула и поплелась к ее двери. Постучала и стала ждать, переминаясь с ноги на ногу, чтобы уменьшить нарастающую боль от волдыря на пятке.

Тысяча один.
Тысяча два.
Тысяча три.
Тысяча четыре.
Тысяча пять.
Никто не отвечает.

Хм... Я прижала ухо к двери. Ничего. А что, если ее нет дома? Может, она забыла?

Я стукнула кулаком по двери и задержала дыхание. И едва моя надежда окрепла, как дверь распахнулась и вот она стоит передо мной в одежде, полностью соответствующей ее имени .

— Привет, Кэт! — расплылась она в улыбке. И не успела я что-нибудь сказать или сделать, как она затащила меня в квартиру и захлопнула дверь. — Заходи.

Я поставила сумочку на пол и перешагнула через груду обуви, чтобы не споткнуться.

— Спасибо.

— Присаживайся. Я только открою вино и через секунду вернусь.

Я  остановила ее прежде, чем она ускользнула в кухоньку.

— Рейнбоу, я не пью спиртного.

У нее вытянулось лицо. Но только на долю секунды. Она снова оживилась.

— Без проблем! Как насчет чая? У меня есть отличный сорт, который мне порекомендовал иглотерапевт. Прямо из Китая.

— Конечно. Это здорово.

— Сейчас. — Уходя, она указала в сторону гостиной. — Располагайся как дома.

Дорогу могла бы не показывать, ведь ее квартира — зеркальное отражение моей. Назвать такую комнатку гостиной — много чести. Она скорее смахивала на длинный коридор от входной двери к спальне (тоже весьма помпезное название для этого чулана).

Если бы я вдруг засомневалась, куда идти, можно было просто двигаться на мерзкий запах.

Боже, что это? Зажав нос двумя пальцами, я семенила вперед. А потом остановилась.

Вот это беспорядок! Кипы журналов громоздились на столе — по крайней мере, я думаю, что где-то под ними был стол. Лампы занавешены платками и шалями, полка вся завалена дешевыми книжками. Это так сильно отличалось от моей опрятной квартиры, как будто я попала в чужую страну.

А потом я обнаружила источник запаха.

Со столика-ящика возле покрытой стеганым японским одеялом кушетки лениво поднималась толстая струйка дыма.

Благовония.

В колледже одна из девушек в моей комнате жгла благовония днем и ночью, чтобы скрыть запах марихуаны, которую она курила.

Но если тот запах был легким и фруктовым, то у Рейнбоу он был тяжелым и таким сильным! Мне кажется, что именно так должны пахнуть южноамериканские проститутки. И интересно, что она пыталась замаскировать подобным ароматом?

По-прежнему зажимая нос, я подняла длинный медный подсвечник с горящей палочкой и оглянулась, соображая, куда бы его переставить. Его необходимо куда-то убрать. Подальше.

— Я так рада, что ты смогла прийти, — крикнула Рейнбоу из кухоньки.

Я подпрыгнула на месте. Виновато? Нет, я не чувствовала вины.

— Я тоже рада.

— Я приготовила все, что смогла. Надеюсь, тебе понравится.

— Наверняка. — Нужно куда-то его спрятать — и быстро! Интересно, она заметит, если я выставлю его на улицу, на ветхую пожарную лестницу?

— А вот и я! О, тебе нравятся благовония?

Я испуганно обернулась. Рейнбоу вошла, неся маленький поднос, уставленный едой и разномастными чашками. Темно-серый пепел упал на пол, но вряд ли она это заметила, если учесть беспорядок в квартире.

— Ну...

— Я знала, что тебе понравится! Я выбрала их специально для тебя. Этот запах подходит к твоей ауре. — Она выхватила подсвечник из моих рук. — Давай поставим его здесь, поближе к тебе.

Горжусь, что и бровью не повела, когда она снова водрузила его назад на столик.

— Садись, — махнула она  рукой, — я налью чай.

Сморщив нос, я отодвинула в сторону вещи, валявшиеся на одеяле (господи, только бы они были чистыми!), присела на краешек кушетки и разгладила юбку на коленях, затянутых в нейлоновые колготки.

Рейнбоу сразу же подошла с двумя дымящимися кружками. Поставила одну из них передо мной на вершину неустойчивой стопки журналов и села на пол напротив меня, скрестив ноги по-индийски.

Сжимая кружку в руках, она снова улыбнулась.

— Не могу поверить, что ты пришла. После стольких уговоров.

Я почувствовала себя ужасно виноватой. Святая правда — я отклоняла ее приглашения уже больше года, с тех пор как она переехала сюда

— У меня был очень напряженный год.

— Я заметила, что ты все время работаешь, — кивнула она. — Это не очень хорошо, знаешь ли. У тебя наверняка нарушено равновесие в чакрах.

Я не знала, что ответить, поэтому просто глотнула чаю. И тут же закашлялась.

Фу! Что это? Я уставилась на кружку. Вкус как у вареной травы.

— Тебе нравится?

Я посмотрела на ангельское личико, с надеждой обращенное ко мне, и прикусила губу.

— Да, довольно интересный вкус.

— Мой иглотерапевт клялся, что это здорово.

Я не знала, восхищаться ли мне тем, что она позволяет кому-то вонзать иглы в свое тело, или же отнестись к ней как к чудачке. Решила пока не спешить с выводами.

— Ты здорово выглядишь, но не стоило наряжаться, чтобы просто зайти ко мне. — Она сделала глоток.

— Ну… — Я оглядела себя. Я вовсе не наряжалась. — Я просто только что с работы.

— В воскресенье? Ты работаешь в большом концерне, да? — уточнила она с упреком.

— Нет. «Эшворт Коммуникейшенс» — это частная корпорация, — Я почему-то стала защищать себя и свою компанию. — Мы перечисляем много денег на общественные нужды. На прошлое Рождество мы собрали подарки для более чем восьмисот мальчиков и девочек.

— Рождество — это капиталистический праздник, — пожала плечами хозяйка.

— А ты чем занимаешься? — попыталась я сменить тему. — Где работаешь?

Она снова пожала плечами.

— Я подрабатываю ароматерапией.

Читай: бездельница.

Я не удивилась. Вряд ли найдется кто-то менее честолюбивый, чем она. Даже у Люка есть собственный бизнес — маленький, но приносящий достаточно средств, чтобы снимать огромную мансарду, и обеспечивающий ему комфортную жизнь. Рейнбоу живет в убогой квартирке в районе Мишион-дистрикт.

Но я растянула губы в улыбке.

— Звучит интересно.

— Я обожаю это дело. — Она слизнула каплю чая, стекавшую по кружке. — Ты хорошо повеселилась в пятницу вечером?

Я старалась не обращать внимания на тихое позвякивание гвоздика-пирсинга в ее языке (интересно, он нагревается, когда она пьет горячий чай?).

— А, да, пятница была успешной.

— Успешной? — Она сморщила нос, и гвоздик в ее ноздре блеснул на свету. — Ты переспала с кем-нибудь?

— Что? — Я, наверное, даже рот разинула, но ведь ее вопрос был совершенно неуместен. В том смысле, что я едва знаю эту женщину, а она задает мне вопросы по поводу секса.

— Ты нашла кого-нибудь? — Она наклонилась ближе, широко открытые глаза заблестели. — Перепихнулась?

— Нет! Ни за что! — Я покачала головой. Я в жизни ничем подобным не занималась!

Не поймите меня превратно — у меня был секс. Вроде того. Пару раз. Лет десять назад. Но я никогда не «перепихивалась». Я постаралась не выглядеть надутой.

— Понятно, — хозяйка заметно поникла, — но ты хоть повеселилась?

— Это был довольно поучительный опыт.

Она снова сморщила нос.

— Поучительный опыт? Что это значит?

— Это означает, что я получила много полезной информации.

— Ну, ты даешь, Кэт! — засмеялась Рейнбоу.

Почему она смеется? Я снова попыталась разгладить насупленные брови и глотнула так называемый чай.

— Так ты встречалась с друзьями?

— Только с одним другом, Люком.

— Это твой парень?

Почему она так интересуется моей личной жизнью? Подозрительно!

— Он просто мой лучший друг.

— Он сексуальный?

— Нет, просто Люк. — Люк сексуальный? Я вспомнила озорной блеск в его глазах, прикосновения его рук — и вспыхнула. Я поставила кружку. Чересчур горячая! — Нет, Люк совсем не сексуальный.

— Очень плохо. А у тебя есть парень?

— Нет.

— Попробуй закуски. Я сделала ореховое пюре, нарезала всякой всячины и приготовила соус тофу со шпинатом. — Она пододвинула ко мне поднос. Стопка журналов накренилась, и на секунду я испугалась, что сейчас мои туфли от Феррагамо покроются желтоватой ореховой пастой.

Я взяла кусочек моркови и стала жевать.

— У меня был парень. Мы долго встречались, но я бросила его пару месяцев назад. — Рейнбоу театрально вздохнула, окунула крекер в соус и отправила его в рот.

Интересно, существует ли статистика, сколько зубов ломается при попадании на пирсинг языка

— Хорошо, что он ушел. Такой придурок! —  добавила она, жуя.

Казалось, она ждала моей реакции, поэтому я переспросила:

— Да?

Похоже, я отреагировала правильно, потому что она продолжила (а Люк утверждает, что я не умею поддерживать беседу):

— Да, полный негодяй. Я хранила деньги в книге возле кровати, — она махнула рукой в сторону спальни, — так он частенько таскал их оттуда. А когда я скандалила с ним из-за этого, у него хватало наглости все отрицать. А потом он выманивал остальное, обещая, что больше так делать не будет.

Я замерла, перестав жевать. Я знала эту историю. Со мной происходило то же самое.

— Он все время говорил, что это в последний раз, — фыркнула она так громко, что я испуганно вздрогнула. — И я давала ему деньги. Ты, наверное, думаешь, что я идиотка, если верила ему.

Я прикусила губу, подвинулась и разгладила юбку на коленях. Если она идиотка, то кто тогда я?

— Нет, не думаю.

— А я действительно идиотка! — Ее кокетливо уложенные локоны подпрыгивали при каждом движении головы.

— Рейнбоу, мне пора. — Я встала. Скорее бы выбраться отсюда! Я протянула ей руку. — Спасибо, что пригласила.

Она нахмурилась, но взяла меня за руку. Однако, вместо того чтобы пожать ее,  она поднялась с пола.

— Ну ладно.

Я избегала смущенного взгляда ее больших наивных глаз. Мне просто нужно побыть одной.

— Спасибо тебе. До свидания. — Я протиснулась между стопками журналов, схватила сумочку и, прыжком преодолев барьер из обуви, оказалась за дверью.

Я долго ковырялась с замками. Когда мне наконец удалось их открыть, я проскользнула внутрь и захлопнула дверь, будто спасаясь от преследования.

Прислонившись к двери, я сняла очки и стала разминать переносицу. Рейнбоу думала, что у нас нет ничего общего. Что я намного лучше ее. Ну, в том плане, что она вся в дредах и пирсинге, живет в свинарнике, ничем толком не занимается в жизни. У нее даже работы нормальной нет — она подрабатывает. У меня есть работа, большие амбиции, цель в жизни.

Но, в конце концов, мы с Рейнбоу очень похожи.

Нет, Рейнбоу даже лучше меня, потому что она хоть сказала своему подлецу-приятелю, что больше не даст ему денег. Я даже этого не могу сделать. Конечно, я снабжаю деньгами родного отца, а не постороннего парня, но все же...

Я пошла в спальню. Не включая свет, я сняла одежду и машинально повесила ее на плечики. Я натянула одну из старых футболок Люка, еще со времен курсов массажа, заползла под одеяло и свернулась калачиком. Одеяло было таким изношенным, что я видела неоновые огни, мерцавшие сквозь широкие щели в шторах.

Я зажмурилась и попыталась отключиться от всего, но в голове всплывали сцена за сценой. Когда мне было семь лет, мой отец прокрался в мою комнату, думая, что я сплю, намереваясь залезть в мою свинку-копилку. Когда мне было десять лет, я открыла кошелек, в котором хранились деньги на хозяйственные нужды, чтобы заплатить домовладельцу, ждавшему у двери, и обнаружила там только три пенса и десятицентовик. Когда мне было тринадцать, пришлось отнести в ломбард мамино жемчужное ожерелье, — она отдала мне его восемь лет назад, поняв, что ее раковая опухоль не поддается лечению, — чтобы рассчитаться за аренду, и мы смогли остаться в очередной убогой квартирке еще на месяц.

А когда я училась в старшей школе, я вынуждена была заложить замечательный, самый современный калькулятор, подаренный мне Люком на Рождество. Я обожала тот калькулятор — он, можно сказать, делал за меня домашние задания по математике и был намного лучше тех устаревших техасских инструментов, которыми я раньше пользовалась. Когда Люк узнал... Честно говоря, я и не подозревала, что он может так разозлиться. Не на меня, а на отца. Он купил еще один и заставил пообещать, что если мне понадобятся деньги, я попрошу у него. Я пообещала и сберегла любимый калькулятор, и начала давать частные уроки, чтобы иметь дополнительный заработок.

Я вздохнула, взбила подушку. Рейнбоу поумнела. Мне тоже уже пора поумнеть (так считает Люк), но каждый раз, когда приходит отец, я отдаю ему все, что он попросит, без всякой борьбы. А что поделаешь? Он мой отец.

Повернувшись на другой бок, я постаралась не думать, что все сложилось бы иначе, будь мама жива.

 Зря я вспомнила об отце, потому что он материализовался у моей двери на следующий же вечер.

Я просматривала рекламные проспекты, поднимаясь на свой этаж. Было уже восемь часов. У меня еще оставалась куча работы — в основном, по моему секретному поручению. (Ясное дело, если считать себя секретным агентом, то ситуация кажется более терпимой.) Но когда я поднялась по лестнице и повернула за угол, то увидела его, сидящего перед моей дверью.

— Кейти, малышка! — расцвел он и вскочил на ноги. — Обними старика отца!

Он обнял меня, и на какое-то мгновение мне снова стало пять лет, когда папа был повелителем всего мира.

Мы с мамой обычно ждали его, выглядывая из окна. Едва он подъезжал к дому, мы выбегали ему навстречу. Он брал меня на руки, целовал маму, и мы шли в комнату. Я прижималась к отцу, сидя у него коленях, а мама устраивалась рядом. Он рассказывал нам, как прошел день в брокерской конторе, — всякие забавные истории о странных клиентах, — и мы неудержимо хохотали.

Я спрятала лицо на его груди, представляя, что он герой-победитель, вернувшийся домой. Каким он был, пока не умерла мама и он не начал пить.

А потом я учуяла в его дыхании алкоголь. Я отстранилась и посмотрела на него. Свалявшиеся, тусклые, грязные волосы, одежда помята так, будто он несколько дней носил ее, не снимая, а глаза того же цвета, что и мои — воспаленные.

Почему я не переставала надеяться, что все изменится? Наивный оптимизм — самая отвратительная моя черта. Такая же отвратительная, как и вьющиеся рыжеватые волосы.

— Странно, что ты пришел, папа. — Я отперла дверь и впустила его в квартиру.

— Отчего же не навестить своего единственного ребенка? — Он сразу направился к старой кушетке, которую отдал мне Люк (если бы не старые вещи Люка, у меня бы вообще не было мебели). Отец швырнул пиджак на пол и плюхнулся на кушетку.

— Так ты пришел просто навестить меня? — Я подняла пиджак и повесила его на спинку диванчика.

— Ну... Понимаешь, и навестить, и по делу.

Я почувствовала, как мои плечи ссутулились еще больше.

— По делу? — спросила я, точно зная, какое именно дело столь неожиданно привело его сюда. Я положила сумочку на складной кофейный столик и села, съежившись, на стул напротив него. Мелькнула мысль, что жакет ужасно помнется, но я не придала ей значения. Зато он был теплый, и плевать на то, что подкладка сомнется.

— Поговорим об этом позже. Сначала расскажи старику отцу, как у тебя дела. — Он вытянул шею и осмотрелся. — Я смотрю, ты так и не обосновалась тут толком. Ты живешь здесь уже... Сколько? Лет пять?

— Семь.

— Придется принести сюда несколько фотографий, — ухмыльнулся он. — Не могу же я допустить, чтобы ты забыла, как выглядят твои родители, правда?

— Я никогда не забуду, как ты выглядишь, папа. — У меня заурчало в животе. Я не обратила на это внимания. Не станет же желудок сам себя есть! Он переварит сам себя, только если перестанет вырабатывать защитный слой слизи.

— Да ты голодная. А давай я соображу нам с тобой легкий ужин? — вскочил отец. — Как в старые добрые времена.

У меня тотчас потекли слюнки, едва я вспомнила его бургеры с сыром. Он раньше готовил их к каждому воскресному ужину, они были такими сочными, такими вкусными! Мама говорила, мол, они так шикарно выглядят, что к ним следует принарядиться, поэтому, пока он готовил, мы делали себе замысловатые прически и надевали лучшие платья. Мне даже немного подкрашивали губы.

Но те времена давно прошли, и в моем шкафу хранились только тунец и «Топ Рамен».

— Все нормально. Я вообще-то хотела лечь спать. Я устала.

— Но ты должна лучше питаться, малышка Кейти, — он погрозил мне пальцем, — ты таешь на глазах.

Мне больше нравилось думать, что я таким образом сохраняю фигуру. Зачем платить кому-то деньги, чтобы тебя посадили на строгую диету?

— А ты чем занимаешься, папа?

— Ну, знаешь, то тем, то другим.

Ну да, конечно!

— Собственно, именно об этом я и хотел с тобой поговорить.

Черт! Я обхватила себя руками.

— Дела обстоят так, что мне нужно занять немного денег, — торопливо продолжал он, будто спешил выложить все свои аргументы, прежде чем я прерву его. — Это в последний раз, клянусь! Я уже получил хороший урок. На сей раз я бы справился сам, но Айвен давит на меня...

— Опять Айвен, папа? — простонала я

— Я знаю, знаю. Но у меня был такой выигрышный расклад, такие невероятные карты на руках. — Он вытянул руку, будто все еще держа карты. — Кто мог знать, что у Айвена роял флэш?

— Сколько на этот раз?

Он опустил голову и что-то пробормотал себе под нос.

— Что? — нахмурилась я. — Сколько ты сказал?

На этот раз он произнес внятно.

Я чуть не упала со стула.

— Папа!

Он вздохнул и скорбно посмотрел на меня.

— Но у меня был такой расклад! 

Хорошо бы  Айвен опять связал отца и положил на рельсы, подумала я. Но только одно мгновение.

Ну, хорошо. Может, два. Но не дольше, клянусь!

Я вздохнула и потянулась к сумочке.

— Благослови тебя Господь, малышка Кейти, — облегченно улыбнулся он.

Я готова была зарычать, но лишь улыбнулась и достала чековую книжку.

— Как Люк?

Я сощурилась и взглянула на него.

— А почему ты спрашиваешь?

— Просто поинтересовался. Он ведь все еще твой друг, правда?

Я долго смотрела на него, прежде чем выписать чек.

— Да, он все еще мой друг.

— Мне всегда нравился этот парень, — сказал он, постукивая ногой по столику. — Меня удивляет, что он до сих пор тебя не окрутил.

— Он не влюблен в меня, папа, — ответила я рассеянно, ставя дату на чеке.

— Ты еще просто глупышка. Конечно же, он в тебя влюблен. Он ведь не гомосексуалист, правда?

— Папа!

— Если только он не голубой, то ты в его вкусе. Поверь мне.

Можно подумать, я буду слушать советы человека, у которого уже лет двадцать не было серьезных отношений. Я тряхнула головой, глубоко вздохнула и заставила себя написать сумму.

С каждым нулем мой дом становился все дальше и дальше от меня.

Я просто должна работать еще настойчивее, чтобы найти донора спермы для Лидии. Зарплата, которую сулит мне обещанное повышение, быстро восполнит эти финансовые потери.

— Знай, что я дам Люку свое благословение, как только он попросит.

— Папа!

— Что? — невинно спросил он.

Я вздохнула. Бессмысленно объяснять ему, что Люк — мой лучший друг. А с друзьями не крутят романов. Особенно с лучшими. Если отношения не сложатся, ты не только потеряешь возлюбленного, но и человека, который тебе особенно дорог.

— Вот, — протянула я чек. — Но в следующий раз...

— Обещаю, Кейти, малышка. Больше никогда! — Он перекрестился. Потом посмотрел на чек и улыбнулся. — Ты ангел, солнышко! Я верну сторицей!

Господи, да он ни разу не вернул!

— Ну, мне пора. — Он вскочил и схватил пиджак. Аккуратно сложил чек и опустил его в карман. Улыбнулся мне и чмокнул в лоб. — Клянусь, малыш, это больше не повторится!

Если бы мне давали по десять центов каждый раз, когда я это слышу...

Глава 5

— Зачем мы сюда пришли?

Я собралась уже повернуть прочь от двери картинной галереи, но Люк быстро схватил меня за руку.

— Разве ты не должна составить список для начальницы к завтрашнему утру?

Я скривилась.

— Так вот, это отличное место для знакомства с мужчинами.

— Серьезно? — В моем голосе открыто звучало подозрение. У меня было чувство, что  Люк неспроста привел меня сюда.

— Конечно, черт подери! Парни все время крутятся в галереях, надеясь познакомиться с женщинами.

— Правда?

— Клянусь.

Можете назвать меня скептиком, но я все еще сомневалась. Однако позволила затащить себя внутрь.

Как только мы вошли в галерею «Зар», нас плотно обступили потягивающие шампанское интеллектуалы с ухоженными волосами, роскошно одетые.

— Я не могу. — Я повернулась на каблуках и попыталась сбежать.

— Кэт! — Люк обнял меня за талию.

— Я не могу это вынести. — Я попыталась убрать его руку, но он вцепился в меня стальными клещами. Работа массажиста, видимо, делает человека толстокожим.

— Что ты имеешь в виду? — Он притянул меня еще ближе и погладил по спине. — Господи, Кэт, ты так напряжена!

Ничего себе!

— Ты знаешь, когда опоссум прикидывается мертвым, он вовсе не притворяется. Он и правда падает в обморок от ужаса.

— Да, здесь действительно много людей, — он огляделся по сторонам, — но не катастрофически.

— Если только ты сардина, — пробормотала я, — тогда тут и вовсе просторно.

Люк засмеялся, весело и раскованно. Несколько человек обернулись и посмотрели на него. Взоры женщин были настолько долгими, что мне пришлось бросать на них свирепые взгляды, а то как бы они не просверлили в нем дыру.

— Расслабься. Ты прекрасно справишься. — Он не добавил «никуда не денешься», но я отчетливо услышала это в его тоне.

Я поправила пиджак и пригладила локон, выбившийся из собранных на затылке волос.

— Ну, не знаю...

— Не трусь. — Он улыбнулся и взял меня за руку. Почему его руки всегда такие горячие? — Я хочу познакомить тебя со своим другом Гэри.

— А после того, как ты познакомишь меня с Гэри, — вздохнула я, — если вдруг мне станет совсем невыносимо, я смогу уйти?

Он положил руку мне на плечо и прижал к себе.

— Если тебе станет совсем нехорошо, мы уйдем вместе. Я поведу тебя обедать.

— Правда? — оживилась я

— Стану я тебе врать?

Нет, не станет. Люк знает толк в еде, поэтому если он приглашает меня обедать, это значит, мы пойдем отнюдь не в «Макдональдс».

Поесть в ресторане — одно удовольствие. А отправиться туда с Люком — двойное удовольствие. Скорее всего, меня ждет его любимый итальянский ресторанчик и двойная порция шоколадного торта, покрытого кремом.

Я по ресторанам не хожу. Мечтая о собственном доме, я экономлю каждый доллар, каждый цент заработанных мной денег. Буквально. Поэтому живу в квартире размером с коробку для обуви в самом плохом районе города, никогда не хожу развлекаться и питаюсь вермишелью «Топ Рамен» с тунцом.

Хорошо, не только. Иногда в магазине «Сейфуэй» бывают скидки на консервированный суп или замороженные обеды, и тогда я запасаюсь ими. Одно из преимуществ моего района — дешевые товары. Я покупаю апельсины (чтобы не заработать цингу) и салат оптом, очень недорого. И рис тоже: двадцатифунтового мешка риса хватает на целую вечность.

Люк умело вел меня сквозь плотную толпу. Время от времени с ним кто-то здоровался. Он не останавливался, но тепло отвечал на приветствия. Я не поднимала глаз — чтобы вконец не растеряться.

— Тебе нужно выпить шампанского, — сказал мне Люк на ухо.

Я отрицательно покачала головой.

— Ты же знаешь, как на меня действует спиртное.

— Один бокал тебя не убьет. И тогда ты, возможно, расслабишься и начнешь развлекаться.

Я снова покачала головой. Мне не нужно расслабляться. Напрасно ждать, что я буду чувствовать себя комфортно в незнакомой обстановке. Никто не ожидает подобного от льва, например?

Кроме того, тепло его тела успокаивало меня. Оно ударило мне в голову как вино, так зачем мне шампанское?

— Тебе завтра список сдавать, — напомнил мне Люк. — Если расслабишься, сможешь добавить в него еще как минимум пару имен.

 Хорошая мысль. А может, мне нальют целую бутылку вместо одного бокала?

Мы пересекли зал, и я глубоко вздохнула. Здесь уже не было так многолюдно, а большинство людей были одеты в черное — глубокий черный цвет дорогого, хорошо окрашенного материала. Стоимость драгоценностей в этом зале запросто покрыла бы внешний долг какой-нибудь крупной страны третьего мира.

Или помогла бы мне купить собственный домик.

Мне совсем расхотелось здесь оставаться. Честно.

— Вот, возьми. — Люк сунул мне в руку бокал.

— Ты уверен? — нахмурилась я.

— Только ты можешь смотреть на шампанское так, будто это яд. Сделай глоток.

Я сделала — для пробы. В носу стало щекотно, и я закашлялась.

Люк рассмеялся, но хоть погладил меня по спине, и только поэтому я не стерла его в порошок.

— Люк! Как я рад тебя видеть, старик!

Крепкий байкер с «фу маньчу»  направился к нам, широко улыбаясь.

Хм... А «фу маньчу» можно назвать бородкой клинышком?

— Гэри, дружище! — Люк и Гэри обменялись этим странным мужским рукопожатием, жестом, который меня всегда озадачивал. Они еще о чем-то поболтали, но я не слышала ни слова из того, что они говорили. Я не могла оторвать взгляда от пронзительно голубых глаз Гэри.

Вот это да! У него самые голубые глаза, которые я когда-либо видела! Голубее, чем у Люка, а это о многом говорит. Я рассеянно сделала еще один глоток шампанского. Такие глаза компенсируют тот факт, что его борода — не совсем клинышком, правда? Я полезла в сумочку за карманным компьютером, но остановилась, зная, что Люку это не понравится.

— ...моя лучшая подруга, Кэтрин. Кэт, Гэри — художник, это его картины здесь выставлены.

Я подпрыгнула от неожиданности, когда он схватил меня за руку своей громадной лапищей.

— Рад познакомиться, Кэтрин. Люк много о вас рассказывал.

— Правда?

Что бы это значило?

— А вы знаете, что Ван Гог отрезал себе не все ухо целиком? Только кончик. Но он действительно отдал его женщине. Проститутке, которую часто посещал.

Даже не глядя на Люка, я знала, что он закатил глаза.

А вот Гэри смотрел на меня с восхищением. Он еще крепче сжал мою руку.

— Люк, мне нравится эта женщина!

— Она всем нравится, — пробормотал Люк.

Я бросила на него свирепый взгляд за это саркастическое замечание и с обворожительной улыбкой повернулась к Гэри. У него был нужный цвет глаз, растительность на лице, талант (я надеялась на это, хотя еще не видела ни единой его работы) и, очевидно, недюжинный ум. Идеальный кандидат для Лидии.

— Вы женаты?

Люк поперхнулся шампанским, забрызгав друга, но тот, казалось, ничего не имел против. Гэри пару раз стукнул себя в грудь, на лице его было странное выражение.

— Нет, я не женат.

Да! Это мой звездный час!

— Но вон там стоит мой парень.

Я часто заморгала и машинально посмотрела на указанного им худощавого симпатичного мужчину.

— А...

Черт. И этот тоже идеально бы подошел.

Я уставилась на Люка. Почему он настаивал, чтобы я познакомилась с Гэри? Он должен был знать, что его друг гей.

— Кэтрин, — Гэри сжимал мою ладонь, — обещайте, что мы поболтаем попозже. Я хочу поговорить с вами об одном проекте.

— Но я ничего не понимаю в искусстве, — сморщила я нос.

Он ухмыльнулся и похлопал меня по руке, которую все еще сжимал. Я начинала чувствовать себя неуютно под его слишком пронзительным взглядом.

— Она просто обворожительна, Люк, ты был прав. Это именно то, что я искал.

Я вопросительно посмотрела на Люка, но он ничего не сказал. Моне Лизе впору брать у него уроки. У него была такая загадочная улыбка!

— Не уходите, не попрощавшись со мной, — попросил Гэри, отпуская мою руку. Он отошел, бешено махая кому-то рукой, прежде чем я нашлась, что ответить. — Ларс! Как я рад, что ты смог прийти!

Я наблюдала, как он пожимает руку высокому худому мужчине, который, казалось, вот-вот сломается от его хватки.

— Люк, где ты с ним познакомился?

— Помнишь Дженни?

Я поморщилась. Если бы я могла забыть длинную череду роскошных высоких красоток Люка!

— Вроде бы помню.

— Она увлекалась искусством.

Конечно! Я постаралась удержаться и не съязвить — просто выпила еще шампанского.

Вдруг в голову пришла ужасная мысль.

— Поклянись, что мы не встретимся с ней здесь!

Люк засмеялся. Он провел пальцем по моей щеке.

— Пипетка, у тебя сейчас непередаваемое выражение лица!

Я насупилась и убрала его руку.

— Не называй меня так!

Я оглянулась по сторонам. Я не смогу здесь подойти ни к одному мужчине. Они все были идеальными, именно такими, как хотела Лидия: богатыми, умными, образованными. Но подойти к ним? У меня живот свело от одной только мысли.

Как же мне хотелось исчезнуть отсюда! Как же мне хотелось забыть об этом дурацком поручении, а также никогда не слышать о Лидии Эшворт и ее дурацкой компании!

— Я же тебе говорил!

— Что? — скривилась я. О чем он?

— Шампанское. — Он указал на мой бокал. — Я знал, что тебе понравится.

Я посмотрела на бокал. Он был пуст.

— Еще принести?

Очень соблазнительно. Чрезвычайно соблазнительно.

— Нет, спасибо.

Люк пожал плечами.

— Я вижу там одну мою приятельницу. Пойдешь со мной или посмотришь на картины Гэри?

Я посмотрела в указанном им направлении. Ик! Очередная высокая блондинка. Сюрприз!

— Я похожу тут, посмотрю.

Он сжал мою руку.

— Успокойся, пипетка. Расслабишься — и все будет в порядке.

Ну конечно! Я попыталась уверенно улыбнуться, но Люк опять закатил глаза, и я поняла, что мне это не удалось. Он покачал головой и удалился. Я подавила желание схватить его за полу пиджака и закричать «не оставляй меня!».

Я прикусила губу. Да, пожалуй, посмотрю работы Гэри. Я обернулась и уставилась на картину, висевшую позади меня. Масло, восемь на шесть футов (прочитала я на маленькой табличке справа). Картина была в основном белая, но в верхнем левом углу виднелось огромное красное пятно.

Я подошла поближе. Потом отошла назад. Потом покачала головой и пробормотала:

— Похоже на большой красный пузырь на белом фоне.

Сзади кто-то рассмеялся. Мужчина, судя по всему. Я скривилась. Слышал ли он мой комментарий? Вероятно, он смеялся над кем-то другим. 

Как бы там ни было, он подошел ко мне.

— Я как раз подумал то же самое. Только назвал это брызгами.

О Боже! Не могу поверить, что меня кто-то услышал! Я прикусила губу. Если не обращать на него внимания, может, он уйдет?

Не с моим счастьем.

— «Брызги» — чуть более точное определение, вы не находите?

Я сморщила нос и снова уставилась на картину.

— Вообще-то я считаю, что слово «пузырь» больше подходит. Это... — Я повернулась к нему и выпалила, уставившись на его ямочки и глаза:  — Я никогда не думала, что у такого количества людей голубые глаза! Хотя я, конечно, знала, что голубой — самый распространенный цвет глаз, а на втором месте — коричневый.

— Это правда? — Он прищурился, и в уголках глаз появились морщинки.

— Ей-богу! — Я подняла два пальца, как честный скаут.

Он снова рассмеялся.

— Мне кажется, я никогда вас раньше не видел здесь на открытиях выставок.

Слова выскакивали из моего рта, опережая мысли.

— А вы их все посещаете?

— Нет, пожалуй. — Он нахмурился, но не в раздражении, а в замешательстве, и  протянул руку. — Меня зовут Джозеф Бейли.

— Кэтрин Мерфи.

Пожатие было крепким, теплым, а ладонь сухой. Он наклонился ближе.

–— Кэтрин Мерфи, вы меня заинтриговали.

— Ха! — Я накрыла рот ладонью. Это просто выскочило.

Джозеф усмехнулся.

— Я не верю, что вы пришли сюда одна.

— Нет, не одна. — Я указала на Люка, который с восторгом слушал блондинку (сучка!). — С моим другом Люком.

— Прекрасно, — опять ухмыльнулся он.

— В самом деле? — скривилась я.

— Да, по крайней мере, я так считаю. — Он взял меня за локоть и притянул ближе к себе, спасая от столкновения с другой парой, которая все-таки чуть не сшибла меня с ног. — Что вас заставило прийти сюда сегодня?

— Люк сказал, это хорошее место, чтобы знакомиться с мужчинами, — пожала я плечами.

Он вытаращил свои прекрасные очи цвета морской волны.

Я захихикала — просто не смогла удержаться. Это было так комично. Я похлопала его по руке.

— И я встретила вас, так что поход стоил моих мучений.

— Мучений?

Я кивнула.

— Я не выношу толпу. Если вы еще не успели заметить, я ужасно неуклюжа в общении. Точнее, совершенно не умею общаться. Вам еще повезло, что я не вываливаю на вас различные факты и статистические данные. Но ничего, дайте мне только время!

Джозеф запрокинул голову назад и захохотал; он смеялся долго и громко, привлекая всеобщее внимание. Все в галерее затихли секунды на две, и я почувствовала, что мои щеки запылали алым цветом, в тон блузе.

— Прекратите! — Я хлопнула его по плечу. — Устроили тут спектакль!

— Я, бывает, еще и не такое устраиваю. — Его рука плотнее сжала мой локоть. Я не возражала, только бы он хохотал потише. — А зачем вам знакомиться с мужчинами?

— Это долгая история, — вздохнула я.

— Галерея закрывается через три часа, а если времени не хватит, я знаю отличное заведение в китайском квартале, которое работает круглосуточно.

Я посмотрела в глаза собеседнику. Они казались такими мерцающими, чистыми, заинтересованными, что я не удержалась и рассказала ему всю историю.

Это заняло минут пятнадцать, а не всю ночь. Я перевела дух, только когда закончила.

Молчание.

Кусая губу, я следила за его лицом. Мне показалось, что у него заболел живот, хотя, может, так выражалось его недоверие.

Ну и ладно. Я оглянулась по сторонам в поисках другого мужчины для атаки.

— Кэтрин, вы полны сюрпризов!

— Я? — Я оглянулась на Джозефа.

Он кивнул.

— А разве нет? Вы мне только что рассказали, что ищете донора спермы для своей начальницы. Я бы сказал, это слегка удивляет.

— Это плохо? — вздрогнула я.

— Нет, не плохо, просто... удивительно.

Что он имел в виду?

— Неужели я сейчас это скажу? — Глядя на меня, он откинул назад волосы. — Я в игре.

— Что вы сказали?

— Включайте меня в список. Запишите меня в потенциальные доноры спермы.

Я поковыряла пальцем в ухе. Вероятно, эти походы в клубы как-то повлияли на мой слух.

— Как-как?

— Я сказал, что готов встретиться с вашей начальницей. — Он кивнул. — Может, это и глупо, но мне хочется вам помочь.

До меня медленно доходили слова Джозефа. Я порывисто вздохнула и схватила его за руку.

— Вы серьезно? Будет жестоко просто водить меня за нос, а потом разбить мои мечты о камни.

— О камни? — усмехнулся он. — Нет, не разобью.

— Отлично, — улыбнулась я в ответ. А потом, к моему глубокому удивлению, я обняла его. Правда, я быстро убрала руки, как только сообразила, что наделала.

— О черт! О Господи — извините меня! — Я поправила лацкан его пиджака (очень хорошая шерсть, как я успела заметить).

— Ничего, Кэтрин, я не возражаю.

Он действительно не возражал. Его глаза искрились весельем.

Я пожала плечами. Ну и хорошо — пусть уж лучше считает меня забавной, чем докучливой

— Эй, Кэт! У тебя все в порядке?

Я улыбнулась Люку через плечо.

— Все замечательно теперь, когда я встретила Джозефа. — Улыбка исчезла, когда я заметила, как сердито хмурится Люк. — Что-то не так?

— Не знаю. Ты мне скажи. — Может, он говорил со мной, но не отрывал взгляда от Джозефа.

Джозеф прокашлялся.

— Может, я дам вам свой телефон и мы обсудим детали нашего договора позже?

— Отлично. — Я вытащила карманный компьютер и старательно записала его домашний, мобильный и рабочий телефоны (аккуратность никогда не повредит). Я сохранила данные и улыбнулась ему. — Вы не поверите, но вы только что сделали мою мечту немного ближе.

— Превосходно. — Он поправил один из моих чертовых непослушных локонов. — Поговорим позже.

— Конечно. — У меня оставалось всего две недели до конца срока.

Едва взглянув на Люка, он сжал мое плечо и отошел. Я наблюдала, как он остановился попрощаться с Гэри.

— Вы только что сделали мою мечту немного ближе? — с нескрываемым сарказмом проговорил Люк. — Что это значит, черт возьми?

— Ничего. Просто он помог мне в моем деле, — насупилась я. — А в чем проблема? Я думала, ты привел меня сюда, чтобы знакомиться с мужчинами.

— Да. Но не для тебя, а для твоей начальницы.

— Я не для себя познакомилась с Джозефом, — ответила я.

— Он подумал иначе, — фыркнул Люк.

— Неправда. Я ему все рассказала.

— Что? — Он смотрел на меня несколько секунд, потом тяжело вздохнул. — Ты ему все рассказала? И он согласился тебе помочь?

— Конечно. — Я поправила очки на носу, стараясь выглядеть внушительно. — А почему бы и нет? Это очень достойное дело.
 Хорошо, что я и сама в это не очень верила. В конце концов, всего несколько минут назад я проклинала тот день, когда встретила Лидию, но Люку не обязательно об этом знать.

— Это безумие, — выдохнул он, потирая рукой лицо. — Кэт, неужели ты действительно думаешь, что он хочет бескорыстно пожертвовать свою сперму на благое дело?

Я кивнула. Зачем еще ему вызываться добровольцем?

— Черт! — Люк затряс головой. — Никак не могу понять, ты действительно настолько наивна или просто глупа?

— Глупа? — Собственное восклицание даже мне показалось слишком пронзительным.

Люк вздрогнул.

— Я не имел в виду глупость, я имел в виду слепоту.

Не важно, что он имел в виду — он сказал, что я глупая!

Я надулась. Просто не верится, что мой лучший друг такого мнения обо мне.

— Если не хочешь помогать, то и не надо. Я и сама могу справиться.

Прелестно! Надеюсь, мои слова прозвучали достаточно убедительно, будто я сама в них верю. Внутри я съежилась при мысли, что придется остаться с этой проблемой один на один.

Но я не покажу свою слабость. Я повернулась на каблуках и пошла прочь.

Люк остановил меня, ухватив за плечо.

— Погоди, Кэт!

— С какой стати? — уставилась я на друга.

— Потому что я люблю тебя и хочу тебе только добра.

— Ха!

Он вздохнул.

— Да брось ты, пипетка! Ты же знаешь, что я не это имел в виду. — Он притянул меня к себе и обнял одной рукой.

Я вдыхала его запах и чувствовала, как напряжение в теле исчезает, тает. Люк пах так же, как пятнадцать лет назад, если не обращать внимания на аромат мыла и крема для бритья.

Это очень успокаивало. Будто заходишь в ресторан и чувствуешь запах таких же макарон с сыром, как готовила мама — или папа, как в моем случае.

— Хорошо. — Из-за того, что я уткнулась лицом ему в пиджак, голос прозвучал глухо. — Я прощу тебя, если угостишь меня обедом. В итальянском ресторане.

Он засмеялся. Я скорее не услышала, а почувствовала, как сотрясается от смеха его грудь.

— И не вздумай меня тискать. — Я взглянула на него и выскользнула из-под его руки.

— Не беспокойся, — засмеялся Люк и снова притянул меня к себе, — я не испорчу твою прическу.

Я беспокоилась вовсе не о волосах — они все равно всегда растрепанные.

— Так ты пригласишь меня обедать?

— Пойдем.

И мы вместе направились к выходу. И уже наслаждаясь почти до потери сознания восхитительными феттучини , я вдруг вспомнила, что не попрощалась с Гэри. Я мысленно пожала плечами. Не думаю, что это так уж важно.