Андрей Кокотюха – «Бои без правил»

Пролог

…С конца прошлого года Раевского пытались убить трижды, причем последний раз — всего две недели назад, прямо здесь, у входа в офисный центр. Правда, всякий раз попытки выглядели скорее акцией устрашения, чем реальным намерением отправить господина финансиста на тот свет. Понимая, что однажды тем, кто не может с ним договориться, надоест пугать и они откроют огонь на поражение, Раевский решил ускорить события и как можно быстрее, пусть даже не на идеальных для себя, хотя все равно выгодных условиях, завершить переговоры и получить тендер на строительство многоуровневого паркинга. Это как раз то направление, которое московские власти считают приоритетным в развитии инфраструктуры десятимиллионного города. Значит, инвестировать в такие объекты тем выгоднее, что в них, как в бездонном колодце, вполне вероятно — без особого риска быть пойманным — утопить немалое количество денежных средств.

Разумеется, за возможность получить тендер началась самая настоящая война взяток. Сначала ситуацию осложняло то обстоятельство, что шансом практически бесконтрольно отмывать деньги на строительстве государственного значения заинтересовались сразу три крупные преступные группы, одна из которых уходила корнями через Южный Федеральный округ в Чечню. Но вскоре оказалось, что именно благодаря интересу крупных акул мелкая рыбешка благоразумно расплывалась, и теперь под ногами путалось очень мало лишних игроков. Потом «чеченцев» подвинули, воспользовавшись тем, что родственник одного из заинтересованных лиц проживал в Хасавюртском районе Дагестана, как раз там, откуда родом террористка, устроившая взрыв на станции «Парк культуры». Понимая, что при желании им могут пришить соучастие, кавказцы, для порядка поартачившись, все же отступили. И сейчас, после более чем полугода упорных боев, Борис Раевский знал, насколько крепки его позиции. Ведь в результате многоходовых комбинаций он заручился мощным лобби крупного государственного чиновника, стоявшего за одной из групп.

Конкуренты, более откровенные и наглые бандиты, видели только один способ выиграть — чиновники должны договориться между собой на более высоком уровне. Для этого лоббист противника должен получить некую сумму, после чего уступить место коллеге. И при таком раскладе Раевский вылетает из схемы автоматически. Правда, возможен другой, более простой вариант: отступное берет сам финансист и не участвует в тендере, в перспективе получая другой, не менее выгодный способ вкладывания денег. Но в таком случае Раевский подставляет своего лоббиста, который остается с носом, и в лучшем случае просто разочаровывает и теряет влиятельного партнера в Думе, в худшем — наживает врага, что для финансиста нежелательно. Зная, что политикам между собой договориться все-таки проще, Раевский решил ускорить события, чтобы в результате скрепленные официальными подписями договоренности обратной силы не имели.

Как только это случится, необходимость убивать Бориса Раевского и радикальным способом вывести его из игры отпадет. Ведь в таком случае это будет всего лишь устранение физического лица, тендер останется за его финансовой группой, и тогда уж его точно никто из рук не выпустит: слишком явно просматривается заказчик, слишком многих придется задействовать для прикрытия. А значит, слишком многих партнеров подставлять.

Потому господин Раевский и не поддался на угрозы. Ему удалось продержаться, и сейчас, выдвигаясь в сторону Юго-Запада, он готовился праздновать победу...

***

Часть 3. Глава 6

…— Я преподавал английский в Лодзи. Я — школьный учитель. У меня был сын Франек. Да, у меня был сын… Почему он рос без матери — не ваше дело. Я дал ему нужное воспитание… Я дал своему сыну все необходимое, чтобы он вырос достойным человеком… Ему было двадцать лет, он уже учился, он собирался стать учителем, как и я… Но учителя мало зарабатывают, даже если преподают такой популярный в мире язык, как английский… И я встал за барную стойку. У меня получалось,мой сын не стеснялся меня, он меня уважал — ведь я, его отец, смог заработать и купить Франеку отдельную квартиру. Он давно хотел самостоятельности… Молодой человек должен иметь крышу над головой, свою крышу, куда он может привести девушку… Не одну — много девушек, чтобы одна из них оказалась достойной быть его женой…

 Коперник еще немного помолчал, опять куда-то улетев в своих мыслях, но быстро вернулся, и голос его зазвучал громче:

— Франек привел в дом девушку. Она стала его женой,и мне она показалась очень скромной панной — сама отказалась от громкой свадьбы. Был прекрасный вечер в ресторане, пришли друзья моего сына, какая-то подружка его невесты, очень невзрачная девица. На ее фоне молодая жена Франека казалась яркой красавицей. Сын уходил в университет, молодая жена сначала сидела дома, потом сказала, что устроилась работать в какой-то офис. Мой сын доверял ей, а мне совершенно не было дела до того, кем работает девушка, которую любит мой сын. А она оказалась шлюхой. В глазах Коперника блеснули слезы — настоящие.

— Ей хватало тех часов, что сына не было дома. Она успевала принять нескольких клиентов за день. Она была хищницей — выбрала моего мальчика только потому, что он жил отдельно, имел свою крышу над головой. Это я обеспечил той курве такие условия. Я виноват. И виноват вдвойне, что застукал ту дрянь за работой, — у меня были ключи от квартиры сына, я решил сделать ему подарок и заехал, никого не предупредив… Я виноват даже трижды, потому что не смог скрыть то, что случилось, от своего мальчика.

 Коперник вытер влажные глаза. Хантер увидел — собственные слезы, собственная слабость еще больше разозлили бармена.

 — Франек оказался мужчиной. Он выгнал шлюху из своего дома. Но что-то сломалось… История как-то просочилась в газеты, и сын не выдержал… Он повесился… Повесился в своей квартире, которую подарил ему я и которая убила его… Его брак продлился без малого пару месяцев. Семь недель. А случилось это год назад… Теперь вы поняли? Я справляю тризну по моему мальчику. И эту историю слышат перед смертью все шлюхи — они должны понять, за что расплачиваются. Они умирают каждую неделю. Их должно быть семь. Их почти семь…

 Теперь голос Коперника не дрожал. Судя по всему, он закончил свою исповедь, так и лившуюся из него. Хантер не сомневался, что именно в чем-то подобном все это время нуждался несчастный отец.

 — Я уехал из Лодзи. Продал имущество и уехал. Хотел забыть обо всем — не смог, я слишком во многом виноват перед своим сыном… Ну, кажется, все. Если вы пришли сюда за этим, из чистого любопытства, то, думаю, удовлетворили его. Или не вполне? — Он, по-прежнему сжимая нож, снова подошел к Хантеру и наклонился к нему:

 — Не вполне… Да, конечно, эти порезы… Странные порезы… Пускай полиция думает, что убийства ритуальные или что-то в этом духе. Пусть ищет в этом смысл, связь, след, ключ, систему, что там у них еще…

 За год я хорошо подготовился, и теперь вот выпал случай поставить точку. Неожиданный случай, вы зашли на огонек. — Коперник, похлопав Антона по плечу, вернулся к столику.

 — Полиция найдет сначала седьмую шлюху. После — ваше мертвое тело. Нож со следами ее крови на лезвии. Шприц, препараты — все, что нужно для закрытия дела. Как это связать с вами, иностранцем? Как пришпилить к седьмому трупу шесть остальных? — Он замолк, потом снова засвистел и, наконец, подытожил: — Знаете, мне самому будет интересно это узнать. История пока громкая, станет еще громче. Мимо меня не пройдет.

 Хантер поймал себя на мысли, явно неуместной в этот момент: как и почему он, бывавший и не в таких передрягах, попался именно сегодня и именно этому человеку, который топит свое горе в чужой крови и, если остановится, то уж точно не сейчас.

 — Вы не поможете мне выбрать нож? — Коперник в этот момент говорил абсолютно серьезно, даже выглядел слишком озабоченно. — Ничего не надо делать, просто кивайте, если вам понравится. Примите участие, вам же ничего не стоит… Вот этот хотя бы, а?

 Он вытянул вперед руку с ножом, который по-прежнему сжимал в руке. Другой рукой подхватил со столика еще один нож, предлагая пленнику сравнить и вынести вердикт. При этом он снова засвистел. Тикали часы. Лезвия тускло поблескивали в свете люстры. Все это выглядело чересчур нелепо, неправильно, неразумно, чтобы происходить на самом деле.

 Ожидая ответа, Коперник как-то по-детски склонил голову набок. За окном шелестел дождь, капли бились о подоконник, ветер теребил ветви деревьев, они касались оконного стекла.

 Хижняк все слышал. Добравшись до пригорода так же, как и Хантер, на такси, Виктор, уже успевший немного изучить местность, велел водителю высадить его раньше, потому Коперник не услышал шума подъезжающей машины. Виктор опоздал к началу того, что определил для себя как моноспектакль. Но услышанного хватило для адекватной оценки ситуации.

 Видимо, события этого вечера развивались неожиданно и стремительно не только для них с Антоном Хантером, попавшимся, как цыпленок, но и для маньяка, которого тот хотел и не сумел наказать за подставу. Иначе Виктор не мог объяснить, почему Михал Коперник только прикрыл входную дверь, а не запер ее на замок. Ему не пришло в голову, что замок повредил своей отмычкой киллер, и бармен просто решил не морочить себе голову. Ведь его за полтора месяца уже не абы как успела увлечь начатая им игра против всех. Только вот какая разница, если дверь открылась с легким скрипом, стоило Виктору лишь немного потянуть ее на себя…

 Никем не замеченный, он стоял с пистолетом в руке и лихорадочно прикидывал в уме возможные варианты быстрого решения задачи. Неожиданно сложилось так, что Михал Коперник, мстивший гулящим женщинам за смерть своего неуравновешенного, инфантильного сына, — во всяком случае, Хижняк увидел все именно под таким углом — очень скоро, еще и часа не пройдет, сделает за него всю работу. Остается понять, что потом делать с самим Коперником и нужно ли вообще Виктору что-нибудь делать с озлобленным барменом-свистуном. Ведь ему вполне по силам сделать так, чтобы варшавская полиция обо всем узнала, приняла меры и маньяк не ушел от наказания.

 Останавливало только одно: судя по всему, Коперник сначала покончит с девушкой, доведя счет до семи жертв. Где она, Виктор не имел представления, но в том, что еще жива, не сомневался — это вытекало со слов самого хозяина дома. И если вмешаться прямо сейчас, тогда придется все-таки заниматься Антоном Хантером лично. Так или иначе, но на этот раз Хижняк хотя бы догнал его, даже увидел краем глаза — жалкого, стреноженного, с заклеенным ртом.

 Но события продолжали стремительный бег, и в следующее мгновение Виктор потерял над ними контроль, действуя исключительно по ситуации...