Закрыть
Восстановите членство в Клубе!
Мы очень рады, что Вы решили вернуться в нашу клубную семью!
Чтобы восстановить свое членство в Клубе – воспользуйтесь формой авторизации: введите номер своей клубной карты и фамилию.
Важно! С восстановлением членства в Клубе Вы востанавливаете и все свои клубные привилегии.
Авторизация членов Клуба:
№ карты:
Фамилия:
Узнать номер своей клубной карты Вы
можете, позвонив в информационную службу
Клуба или получив помощь он-лайн..
Информационная служба :
(067) 332-93-93
(050) 113-93-93
(093) 170-03-93
(057) 783-88-88
Если Вы еще не были зарегистрированы в Книжном Клубе, но хотите присоединиться к клубной семье – перейдите по
этой ссылке!
УКР | РУС

Вольфганг Хольбайн - «Книга мертвых»

Мост на краю мира

Голова и плечи мужчины склонились к столу. Его щека прижималась к грубому дереву столешницы, залитой запекшейся несколько часов назад темно-коричневой кровью. Голова была повернута, и в остекленевших глазах застыло выражение ужаса — ужаса, превосходившего границы представимого. Его рот был приоткрыт в немом возгласе, а в руке он по-прежнему сжимал нож, которым сам себе перерезал горло…
Рейно де Мезьер резко повернулся и перекрестился. Его лицо исказилось в гримасе отвращения. Перекрестился он не по-настоящему — это был всего лишь рефлекс, и того ощущения, которое должно было возникнуть при этом, у брата Рейно не было. Его глаза оставались холодными, и Жан Балестрано увидел в них лишь с трудом сдерживаемый гнев.
— Ты должен простить его, брат, — сказал он.
— Простить? — Рейно де Мезьер нахмурился.
Он смерил Балестрано неприязненным взглядом. Губы де Мезьера сжались, будто он с трудом сдерживал слова, казавшиеся ему правильными. Но все же его уважение к главе ордена было больше гнева. Хотя и не намного.
— Его разум помутился, — продолжил Балестрано. — Брат Анри не ведал, что творил.
— Он согрешил! — настаивал Рейно де Мезьер. — И ты это знаешь не хуже меня, брат. — Его голос был резким, хотя вряд ли Рейно мог позволить себе говорить с магистром ордена Жаном Балестрано таким тоном. — Жизнь священна, в том числе и собственная жизнь! Должен ли я напоминать тебе о том, что Господь запрещает нам налагать на себя руки?
— Нет, — ответил Балестрано, и его слова тоже прозвучали достаточно резко. — Не должен, брат. Но и я не должен напоминать о том, зачем позвал тебя сюда.
Рейно де Мезьер прекрасно понял адресованный ему упрек и почтительно опустил голову. Впрочем, упрек не смягчил его взгляда. Балестрано не помнил, чтобы когда-либо видел Рейно де Мезьера несерьезным. Казалось, он просто не способен был улыбаться и всегда оставался ожесточенным. И все же брат Рейно был одним из отважнейших людей, у которых Балестрано принимал клятву верности. При этом ему никогда не удастся стать магистром ордена тамплиеров.
Балестрано искренне сожалел, что Рейно де Мезьер был лишен каких-либо способностей к магии. Внутренний круг ордена нуждался в таких прямолинейных и верных людях, как брат Рейно, и в первую очередь теперь, когда число его служителей так резко сократилось. В то же время Великий магистр был почти рад, что все сложилось именно так. При мысли о том, что Рейно де Мезьер мог стать магистром, человеком, облеченным властью, которая способна сокрушить мир, у главы ордена мурашки бегали по коже.
Балестрано постарался отогнать от себя неприятные мысли: не стоило раздумывать над тем, чего не могло быть.
— Кто-то должен занять его место. — Магистр указал на мертвеца. — Ты знаешь, зачем я тебя позвал.
— Да, — кивнул Рейно де Мезьер, и в его взгляде вспыхнула ярость. — И мне это не нравится.
Балестрано ничего не ответил, но по выражению его лица и так все было ясно. Редко кто-либо осмеливался столь открыто возражать Великому магистру. Тем не менее его голос оставался столь же мягким и приветливым, как и всегда:
— Но почему?
— Ты прекрасно это знаешь, брат Жан, — прошептал Рейно де Мезьер. — Брат Анри должен был сторожить брата де Лоре. Предателя. Человека, отдавшего свою душу Сатане и поднявшего руку на собственных братьев. Человека, который… — Который, по твоему мнению, заслуживает смерти, знаю, — перебил его Балестрано. — Ты достаточно часто говорил об этом!
— Да, это верно, — подтвердил де Мезьер, не скрывая раздражения. — И я остаюсь при своем мнении!
— Что я слышу? И от кого! Неужели это говорит человек, который всего лишь мгновение назад утверждал, что жизнь священна! — насмешливо произнес Балестрано.
Рейно де Мезьер лишь возмущенно отмахнулся.
— Жизнь во имя Господа! — в ярости заявил он. — Сарим де Лоре отрекся от нас, а значит, и от Господа. Он пытался убить тебя. Он по собственной воле стал язычником! Ты не можешь просить меня охранять создание, которое добровольно встало на службу Сатане!
Услышав слово «создание» из уст Рейно де Мезьера, Балестрано помрачнел. Его огорчило не само слово, но интонация, с которой говорил де Мезьер. «Наверное, все-таки хорошо, что Рейно никогда не сможет добиться власти магистра», — подумал седовласый глава ордена тамплиеров. Ничего не ответив, он лишь мягко улыбнулся и, повернувшись к двери, махнул рукой де Мезьеру, приказывая следовать за ним.
— Пойдем, брат. Я покажу тебе то, о чем знают очень немногие члены нашего ордена. Об этом знают даже не все мои ближайшие соратники.
Удивленно подняв брови, Рейно де Мезьер поспешил за Балестрано. Когда они выходили из комнаты, Рейно бросил на мертвого тамплиера взгляд, полный отвращения, но Балестрано снова сделал вид, будто ничего не заметил. «Когда все это закончится, нужно будет поговорить о брате Рейно де Мезьере, — решил он, — его фанатизм опасен».
Они молча шли по длинному, слабо освещенному коридору, одному из множества переходов парижского храма тамплиеров, где находилась штаб-квартира этого тайного ордена. Человек, смотревший на здание снаружи, не заметил бы ничего необычного, за исключением разве что размеров храма, ибо здание было огромным. Храм состоял из нескольких корпусов, в самой высокой точке достигая высоты в девять этажей. Его стены были украшены каменными скульптурами и лепниной.

Не успели они сойти с лестницы, как единственная дверь в этой крошечной комнате открылась и какой-то мужчина в белых одеждах ордена махнул рукой, приглашая следовать за ним.
Рейно де Мезьер в изумлении огляделся. Конечно же, Рейно подозревал, что знает далеко не все тайны ордена, хотя и причислял себя к доверенным лицам Жана Балестрано, но эти темные своды с пляшущими тенями, затхлым воздухом и зловонием застоявшейся воды, эти покрытые плесенью стены, которые, казалось, впитывали красный свет факелов, он видел впервые и не мог не признаться себе, что зрелище наполняло его душу страхом.

Что же скрывается за этой дверью?
— Я еще раз должен попросить тебя никому не говорить о том, что ты увидишь, брат Рейно, — серьезным тоном сказал Балестрано.
Рейно де Мезьер увидел в глазах магистра выражение, от которого его бросило в дрожь. Он молча кивнул.
— То, что ты увидишь, может тебя испугать, — продолжил Балестрано. — И возможно, ты засомневаешься в правильности того, с чем тебе придется столкнуться. Но ты обязан меня послушаться. Поверь, мне не очень-то хотелось возлагать эту задачу именно на тебя, но после необъяснимого самоубийства брата Анри ты единственный, кто способен с этим справиться. — Улыбнувшись, Великий магистр повернулся и поднял руку.
Очередная дверь открылась перед ними, и Рейно де Мезьер увидел целый отряд одетых в белое рыцарей. Жестом поприветствовав тамплиеров, Балестрано молча дождался, пока стражники закроют за ними дверь. Затем, пройдя дальше, магистр остановился перед следующей, на этот раз очень низкой дверью, и знаком велел Рейно де Мезьеру отойти в сторону.
Тамплиер повиновался.
Эта дверь оказалась лишь одной из целого ряда дверей, расположенных в каменных стенах коридора, пропахшего плесенью и гнилью, но только она была закрыта на огромный засов. Как и дверь в начале коридора, она тоже была сделана из таких же больших бревен. В верхней ее части виднелось узкое зарешеченное окошко, вырезанное в твердой как камень древесине. Рейно де Мезьер заглянул в отверстие и обомлел.
Он в ярости втянул в себя воздух. Комната по ту сторону двери была камерой, темницей размером три на три метра. В ней стояли трехногий стол, узкая лежанка, покрытая соломой, рукомойник и ведро для испражнений. Наполовину оплывшая свеча заливала комнату слабым желтым светом. На кровати сидел Сарим де Лоре. Хотя он отвернулся, вперив взгляд в заднюю стену комнаты, Рейно де Мезьер сразу же его узнал, но сдержал колкость, вертевшуюся у него на языке. Вряд ли Балестрано привел его сюда лишь для того, чтобы разозлить. Брат Рейно смерил долгим взглядом бывшего рыцаря ордена тамплиеров. Он долго, не меньше пяти минут, стоял перед дверью, однако Сарим де Лоре за все это время ни разу не шелохнулся. Нужно было быть очень внимательным, чтобы заметить, что узник еще дышит.
— Он все время так сидит, — шепнул Балестрано. — И не двигается. Его приходится кормить и убирать за ним, как за маленьким ребенком.

Рейно де Мезьер с отвращением поморщился. Но тут ему кое-что бросилось в глаза.
— Что это у него на голове? — спросил он.
На левом виске де Лоре виднелась маленькая рана размером с ноготь. На коже блестела капелька крови.
— Никто из нас не знает этого, брат, — ответил Балестрано. — Эта рана появилась у него с тех пор, как мы привезли его сюда.
— С тех пор… — Рейно де Мезьер запнулся. — Но прошло уже много месяцев! — изумленно воскликнул он.
Балестрано кивнул.
— И она до сих пор кровоточит. Даже самым лучшим врачам не удалось его вылечить.
Вздохнув, магистр махнул рукой, давая понять, что не хочет больше говорить об этом.
— Я тебе не это хотел показать. — Он направился в коридор. — Пойдем!
Они пошли дальше. Коридор тянулся еще метров тридцать и закончился низкой дверью со сложным замком. Балестрано достал ключ в форме креста, висевший у него на шее на тонкой серебряной цепочке, и открыл дверь.
Рейно де Мезьер уже хотел войти внутрь, но глава ордена жестом остановил его и, выпрямившись, сделал знак одному из стражников. Тот принес факел, и только после этого Балестрано, нагнувшись, вошел в низкую дверь, приказав Рейно де Мезьеру следовать за ним.

— Погоди! — поспешно остановил его Балестрано. — Не суди предвзято! Я говорил тебе, что ничего хорошего ты тут не увидишь. Приглядись внимательнее. — Он посветил факелом на пентаграмму.
С трудом подавив бурю противоречивых эмоций, бушевавшую в его душе, Рейно де Мезьер наклонился вперед, следя за тем, чтобы не коснуться алой полосы символа.
Пентаграмма не была пуста. В ее центре лежало что-то странное, отливавшее зеленым, как будто эту вещь наполнял чудовищный внутренний свет. Сначала Рейно де Мезьер ничего не мог толком рассмотреть, но вскоре его глаза привыкли к мерцанию факела Балестрано. Это был зеленый кристалл. Кристалл размером с голову ребенка. Форма этого кристалла в точности повторяла форму человеческого мозга!

Зеленый кристалл в форме мозга излучал зло.
Рейно де Мезьер не мог бы описать это другими словами. Глядя на кристалл, он чувствовал дыхание ада. Сейчас он заметил, что кристалл поврежден — по нему тянулась зигзагообразная трещина, а поверхность была покрыта тонкими линиями, напоминавшими паутину. Но это не мешало его адскому влиянию.

— Нам нужно убираться отсюда, — прошептал голос Тени в моей голове. — Буря усиливается.
Я испуганно поднял голову. Меня поразили не так слова, которые элохим 1 передала мне через телепатический контакт, как сам факт установления контакта. Конечно же, я знал, что Тень в любой момент могла посылать свои мысли в сознание другого человека, а при определенных обстоятельствах и читать чужие мысли, но между нами существовала невысказанная договоренность о том, что она не станет пользоваться этими способностями в отношении меня.

Первые несколько десятков шагов дались нам без труда, так как ветер толкал нас вперед. И если бы вдруг мы захотели остановиться, нам все равно не удалось бы этого сделать. Однако остальной путь превратился в гонку через ад. Черный гранит горы появился перед нами столь внезапно, что даже сверхчеловеческая реакция Тени не помогла предотвратить беду. Элохим попыталась остановиться, но буря будто ждала этого мгновения. Сильный порыв ветра, сбив Тень с ног, швырнул ее о камни.
Если бы Тень была человеком, столкновение убило бы ее, но с ней этого не произошло. Однако я заметил, как ее черты исказились от боли. Замахав руками, она попыталась закрыть лицо и опять вскрикнула, когда следующий порыв ветра, подняв меня в воздух, обрушил мое тело ей на голову. Оглушенный, я с трудом поднялся на ноги и, увидев перед собой черно-коричневую стену, поспешно повернул голову, прежде чем песок, принесенный ветром, ударил мне в лицо. Упираясь в землю изо всех сил, я попытался найти хоть какую-то опору.
Меня вновь подняло в воздух и ударило о скалу. Упав, я перекатился на бок и обхватил голову руками. Из-за набившегося в рот и нос песка саднило горло, казалось, будто я вдохнул битое стекло. Я уже ничего не видел. Завывания бури усилились, дойдя до неописуемого крещендо. Перед моими глазами плясали кроваво-красные круги. Сердце готово было лопнуть от бешеного ритма.
Внезапно я почувствовал, как кто-то подхватил меня, но теперь это была не буря, а крепкие человеческие руки. С трудом разлепив веки, я разглядел какой-то размытый овал и лишь через несколько секунд узнал рубленые черты индейца. Иксмаль рывком поднял меня на ноги и, бешено размахивая руками, указал на гору. С его губ слетали какие-то слова, но ветер уносил их прочь еще до того, как они успевали достичь моих ушей. Однако я понял, что он имеет в виду, и кивнул.
Я брел за Иксмалем, а буря тем временем усиливалась. Ее ярость достигла невообразимых высот. Из скалы летели искры, а на землю сыпались камни величиной с голову. Неожиданно земля прямо перед моими ногами расступилась и я чуть было не упал в зигзагообразную трещину шириной в полметра.
Иксмаль, легко перепрыгнув расщелину, побежал дальше. Мне пришлось ускорить шаг и следовать за ним, хотел я того или нет. Почти добежав до пещеры, я, не останавливаясь, оглянулся и посмотрел на воронку урагана. Где же Тень? Ни элохим, ни скал, за которыми мы укрылись, я не увидел. Наша стоянка, Тень, пустыня Мохаве, небо — все исчезло. К нам приближалась гигантская клокочущая воронка тьмы, которая перемалывала песок, камни и скалы, словно хворост.
Отпустив руку Иксмаля, я со всех ног бросился вперед. За нашими спинами бушевал прародитель всех бурь.
Рейно де Мезьер увидел блеснувшую сталь, инстинктивно пригнулся и ударил нападавшего кулаком в живот, даже не задумываясь о том, что делает. Застонав, тамплиер отшатнулся и с выпученными от боли глазами упал на колени, но его место тут же занял другой рыцарь. Он попытался ударить Рейно мечом по голове и одновременно подставить ему подножку. Подставив под рукоять меча предплечье, де Мезьер схватил нападавшего за запястье и сильным движением вывихнул ему руку. Выпустив меч, воин с криком упал на землю, но Рейно де Мезьер уже не обращал на него внимания. Сжав рукоять меча обеими руками, он лезвием начертил линию вокруг себя и встал в защитную стойку.
Он никого не задел, но три тамплиера, бросившиеся на помощь своим товарищам, отпрыгнули назад, и де Мезьер, остановившись на мгновение, успел перевести дыхание. Отступив, он поднял меч второго тамплиера и бросил оружие Жану Балестрано. Подхватив меч, магистр тоже встал в стойку.
Только сейчас Рейно де Мезьер в полной мере осознал, что же происходило перед его глазами в коридоре. Зрелище было ужасным. Из полутора десятков воинов, встретивших их здесь по прибытии, в живых осталась только половина, и они как раз занимались тем, что рубили друг друга в капусту!