Закрити
Відновіть членство в Клубі!
Ми дуже раді, що Ви вирішили повернутися до нашої клубної сім'ї!
Щоб відновити своє членство в Клубі — скористайтеся формою авторизації: введіть номер своєї клубної картки та прізвище.
Важливо! З відновленням членства у Клубі Ви відновлюєте і всі свої клубні привілеї.
Авторизація для членів Клубу:
№ карти:
Прізвище:
Дізнатися номер своєї клубної картки Ви
можете, зателефонувавши в інформаційну службу
Клубу або отримавши допомогу он-лайн..
Інформаційна служба :
(067) 332-93-93
(050) 113-93-93
(093) 170-03-93
(057) 783-88-88
Якщо Ви ще не були зареєстровані в Книжковому Клубі, але хочете приєднатися до клубної родини — перейдіть за
цим посиланням!
УКР | РУС

Абрахамс Пітер - Чужая вина

Глава 1
Человек, прозванный в тюрьме Пиратом, услышал, как по коридору корпуса идет охранник. Пират отличался прекрасным слухом, ему достаточно было звука шагов по бетонному полу, чтобы понять, кто это. У этого охранника — латиноамериканца с густыми седоватыми усами и темными кругами под глазами — походка была одновременно приглушенной и тяжелой, а еще он порой подволакивал ногу, издавая довольно приятный шаркающий звук.
Шарк-шарк… Шаги затихли.
— Эй ты, — окликнул его охранник.
Пират лежал на нарах лицом к голой стене, которую он со временем сумел даже полюбить. Он повернулся на голос. Усатый охранник-латиноамериканец с усталым взглядом (Пират уже даже не старался запоминать их имена) стоял по ту сторону решетки со связкой ключей в руке.
— Подъем, — объявил он.
Пират и не спал, но решил не перечить. Он просто лежал в удобной позе, повернув голову так, чтобы видеть все происходящее вокруг, и положив одну руку на Библию. В последнее время он редко открывал эту книгу: единственный раздел, который был ему интересен, он выучил наизусть, — но ему нравилось касаться ее, особенно закладки в виде золотистой ленточки.
— Шевелись, — скомандовал охранник. — Живее.
«Шевелись»? Пират не понимал, к чему такая спешка. Для шамовки было еще слишком рано, к тому же, если он ничего не путал, находились они в изоляторе. Уже дня два или три. За какую провинность, он не помнил, а может, и не знал. Пират не понимал, в чем дело, однако предпочел не вступать в спор. Вместо этого он послушно встал с нар и подошел к решетке. Послышался звон ключей.

— К тебе пришли, — сказал охранник.
К нему пришли? Пирата никто не проведывал уже много лет.

— Кто? — спросил Пират.
— Что значит «кто»? — рявкнул охранник.
— Кто ко мне пришел?
— Может, твой адвокат.
Адвоката у Пирата не было. Когда-то был — мистер Роллинз, но уже несколько лет от него не поступало никаких известий.
Они приблизились к воротам. Охранник Пирата протянул клочок бумаги, другой охранник отпер им. Короткий крытый переход, еще одна дверь, на этот раз без замка, — и оба оказались в комнате для свиданий.
Других заключенных там не было. Охранник уселся в конце комнаты и уткнулся в газету, подобранную с пола. За стеклянной перегородкой, у телефонов, сидела молодая женщина, которую Пират никогда прежде не встречал. Она улыбнулась — улыбнулась ему, Пирату. Сомнений не оставалось. Да и не было там больше никого, кому могла быть адресована ее улыбка. Разве что охраннику, но тот читал и не обращал на женщину ни малейшего внимания. На первой полосе газеты какой-то мужчина торжествующе вздымал руки к небу. Пират не знал, кто это.
— Десять минут, — напомнил охранник.
Пират подошел к стене из толстого небьющегося стекла и уселся на средний из трех стальных стульев, привинченных к полу, прямо напротив женщины. Кожа ее лица заворожила Пирата. Никто из здешних обитателей, будь то узники или стража, не мог похвастать такой мягкой, блестящей, пышущей здоровьем кожей. А глаза! Такие чистые белки, словно алебастр… Последнее слово он где-то недавно вычитал, но значение понял только сейчас.
Женщина подняла руку — маленькую изящную ручку с безупречным маникюром и золотым обручальным кольцом на пальце. Пират проводил этот жест взглядом преданного пса. В детстве у него был очень смышленый пес по кличке Снэппи, который умел выполнять даже беззвучные команды. Прошло некоторое время, прежде чем Пират, все еще погруженный в воспоминания о Снэппи, понял, чего от него хотят: чтобы он взял трубку.
Он повиновался. Она заговорила:
— Здравствуйте, мистер Дюпри.
Его настоящее имя. Когда к нему последний раз обращались по имени?
— Здравствуйте, — сказал он и, вспомнив о приличиях, добавил: — мэм.
Она снова улыбнулась. Ее зубы — опять же алебастровые, маленькие произведения искусства, никогда, казалось, ничего не кусавшие, сверкающие даже сквозь пыльное, грязное стекло, — отвлекали его, и он едва не прослушал ее слова.
— Можете называть меня просто Сюзанна. Сюзанна Аптон.
— Сюзанна Аптон?
Она произнесла и имя, и фамилию по буквам.
— Я работаю адвокатом.
— Да? — отозвался Пират. — Вас прислал мистер Роллинз?
— Мистер Роллинз? — переспросила она.
— Это мой адвокат. Тот, что защищал меня в суде.
Сюзанна Аптон нахмурилась. Применительно к ней это означало, что на ее лобике прорезалась одна крохотная складочка, омолодившая ее еще на пару лет.
— Насколько я помню… — начала Сюзанна, открывая кожаный портфель и вынимая лист из папки с его полным именем, написанным красными буквами: Элвин Мэк Дюпри. — Да, — продолжила она, — мистер Роллинз скончался.
— Умер?
Сюзанна кивнула.
— Неполных десять лет назад.
В этот момент Пират испытал странное ощущение, время от времени посещавшее его и раньше: он будто бы щурился правой глазницей, теперь уже пустой, словно пытался разглядеть что-то, настроить резкость.
— От чего? — спросил он.
— Прошу прощения?
— Мистер Роллинз. От чего он умер?
— Тут не указано.
Пират попробовал представить мистера Роллинза, прикинуть, сколько лет ему тогда было. Волосы у него были с проседью, но это еще не значит, что…
— Впрочем, мой визит никак не связан с мистером Роллинзом, — продолжала Сюзанна. — Вы знакомы с проектом «Справедливость», мистер Дюпри?
Пускай Пират и не мог вспомнить лица мистера Роллинза, зато его дыхание в зале суда запомнилось ему отчетливо — облачка перегара, очертания которых, казалось, можно было различить невооруженным глазом. Не выпивка ли его погубила? Пират уже собирался задать этот вопрос, когда Сюзанна заговорила вновь.
— Мистер Дюпри?.. Вы знаете, что такое проект «Справедливость»?
Он покачал головой, хотя, кажется, слышал о группе с таким названием. Пират когда-то играл на гитаре, они с ребятами перепевали кантри-хиты в барах, а однажды — дело было в клубе «Красный петух» — даже аккомпанировали певцу, которому прочили славу нового Делберта МакКлинтона. Аккорды в песне «Твоя опять взяла» были следующие: E, B7, E, A.
— Наша организация — это группа адвокатов, работающих на некоммерческой основе. Нашей задачей является освобождение невиновных.
— Тут невиновных нет, — буркнул Пират.
— Но вы, мистер Дюпри, — растерянно заморгала Сюзанна, — вы же находитесь здесь.
— Угу.
Она некоторое время изучала его взглядом, после чего, зажав трубку между плечом и подбородком, принялась перелистывать папку с его фамилией на обложке. Весьма пухлую
папку.
— Денег у меня нет, — сказал Пират.
— Денег?..
— На адвокатов.
— Денег не потребуется, — сказала Сюзанна. — Нашу деятельность финансируют частные лица. Они возьмут на себя все расходы, связанные с вашим делом.
— С моим делом?
— В этом и заключается цель моего визита, — произнесла Сюзанна. — В деле возникли некоторые изменения, просто поразительные изменения… Это, как ни странно, связано с Бернардином.
— С Бернардином? — переспросил Пират. Он не знал ни одного человека по имени Бернардин.
— Так назвали ураган, мистер Дюпри. Тот, что прошел в сентябре.
— Ах да. — Пират попытался вспомнить подробности. Бернардин пронесся над тюрьмой ночью — милях в ста от моря, если не больше, — и Пират ничего не услышал.
— Вы представляете себе масштаб нанесенного ущерба? — спросила Сюзанна.
— Ущерба?
— Да, в Бельвиле. Затоплена половина города, включая Нижний город и весь деловой район.
— Да? И Принцесс-стрит тоже?
— Думаю, да. А почему вы спрашиваете?
— Я когда-то работал на Принцесс-стрит, — сказал Пират. Работал он вышибалой в клубе «Розовая страсть». Отличная была работенка, лучше не придумаешь. Во-первых, девочки всегда оставляли ему щедрые чаевые — не меньше двадцати долларов; а во-вторых — и это даже важнее — ему приятно было их защищать. В те времена Пират был парнем злобным, свирепым. Физическая сила в нем сохранилась, а вот злоба и свирепость бесследно улетучились.
— И кем же?
— Ну, работал — и все тут.
Сюзанна понимающе кивнула.
— Отвечаю на ваш вопрос: да, Принцесс-стрит тоже оказалась затоплена. Вся территория к югу от Мэриго в течение нескольких недель была покрыта шестифутовым слоем воды. Включая здание суда, главное управление полиции и государственные учреждения. Уборка все еще продолжается, но люди из ФЕМА обнаружили нечто, имеющее, мягко скажем, непосредственное отношение к вашему делу. Когда именно это произошло, нам пока неизвестно.
«Имеющее непосредственное отношение»… Что это за выражение?
— Это связано с моей работой в «Розовой страсти»?
Сюзанна отрицательно мотнула головой.
— Это связано с событиями той ночи, когда произошло убийство.
— Какое еще убийство?
— Убийство Джонни Блэнтона, — сказала Сюзанна. На мгновение ее голос прервали помехи: нарушилась связь, хотя собеседники сидели на расстоянии вытянутой руки. Все звонки записывались. Пират об этом знал, но на какое-то время забыл. — Из-за которого вы очутились здесь, — добавила Сюзанна.
Пират уже не отрицал, что это он убил Джонни Блэнтона. Не то чтобы он признался в содеянном или хотя бы допустил такую возможность — нет, просто перестал отрицать. А какой смысл отнекиваться? От этого сплошное беспокойство. Он же достиг умиротворения.
Сюзанна пробежала глазами бумаги.
— Вы помните, почему вы отказались выступить в свою защиту?
Так велел мистер Роллинз. Говорил что-то насчет его уголовного прошлого — в частности, об ограблении, которое обошлось без жертв, но в остальном было очень похоже на дело Джонни Блэнтона. Пират плохо помнил тот период жизни: это было так давно, к тому же он тогда года два или три провел в алкогольном и наркотическом бреду. Из всего судебного заседания он явственно помнил лишь одно — время, которое понадобилось присяжным на совещание. Ровно двадцать три минуты. «Как раз достаточно, чтобы умять коробку пончиков», — сказал тогда кто-то, когда Пирата уже уводили. Возможно, это был репортер.
— Расскажите мне о вашем алиби, — попросила Сюзанна.
Рассказывать об этом Пирату совершенно не хотелось.
— А зачем?
— Поскольку вы отказались давать показания, ваше алиби включено в протокол лишь по материалам прямого допроса, который проводил детектив… Как его звали?
— Понятия не имею, — зевнул Пират. Обычно в это время заключенные спали.
— И мистер Роллинз, судя по всему, не счел нужным подвергнуть вас перекрестному допросу. Я имею в виду, что оно так и не было представлено в лучшем свете.
— Что — «оно»?
— Ваше алиби.
К чему вся эта болтовня об алиби? Алиби у него было препаршивое, он с самого начала это знал.
— Никто не мог его подтвердить, — сказал Пират. — Не было свидетелей.
Сюзанна опять улыбнулась — быстро, краешками губ.
— И все же повторите его для меня.
Пират, пожав плечами, выложил свое жалкое алиби: ночь он провел дома, один, пил и принимал наркотики, смотрел телевизор, потом отключился и пришел в себя только ко второй половине следующего дня. Когда его спросили, что он смотрел по телевизору, не смог вспомнить ни одной программы. Человек, которым он тогда являлся, был жалок, как и его алиби. Он стал гораздо лучше.
— Квартира ваша находилась по адресу 2145 Бигард-стрит, верно? Номер 4-А?
Пират кивнул, хотя уже забыл и номер квартиры, и адрес. Помнил только само здание — кирпичное, с непонятным желтым пятном на фасаде.
— Примерно в двух кварталах на север от винного магазина «Нэппи», правильно? Того, что на углу с Чарльз-стрит.
Пират опять кивнул. Он прекрасно помнил лавочку «Нэппи» с ее крохотными узкими окошками, похожими на бойницы форта.
— Я бы хотела вам кое-что показать, — сказала Сюзанна. Она извлекла из папки увеличенную фотографию и поднесла ее к стеклу.
Пират пристально всмотрелся в снимок. Там крупным планом, от макушки до груди, был изображен молодой человек злобного вида, открывший рот в яростном вопле. По большому счету, на фото был запечатлен сукин сын довольно мерзкого нрава, с недобрыми глазенками и татуировкой в виде змеи, овивающей громадный бицепс. У Пирата была точно такая же татуировка, только вот краска после всего случившегося несколько поблекла…
И тут его осенило. Он покосился на — как там ее? — Сюзанну и заметил, что она не сводит с него глаз. Так смотрят на человека, разворачивающего подарок, когда знают, что находится внутри. Тогда Пират вновь перевел взгляд на фото. Он был гораздо моложе. Оба глаза были еще целы. Он вгляделся в бледную голубизну правого — и там читалась лишь лютая злоба. Зрачок был, правда, расширен, как будто он чем-то «закинулся», но все-таки глаз был целый, на месте.
Единственный оставшийся глаз Пирата переметнулся на Сюзанну.
— Ну что, — сказала она, — теперь видите?
— Вижу что?
— Что это означает.
Пират снова уставился на снимок. Он заметил, что мужчина — он сам, только моложе, — держит в вытянутой вверх руке какую-то карточку. Вероятно, права. Его водительские права. Он ясно представил крохотную фотографию, на которой он был еще моложе, выпускником школы.
— Нет, — сказал Пират. — Я не знаю, что это означает.
— Взгляните в нижний правый угол.
Пират послушно взглянул в нижний правый угол. Там он увидел временной код — компьютерные символы: 00-41, 23.07. А дальше — год, за двадцать лет до сегодняшнего дня. Все эти числа закружились у него в голове, а когда сомкнулись воедино, размеренное, медленное биение сердца его немного ускорилось. Он смотрел на фотографию, сделанную в ночь убийства Джонни Блэнтона. Пират плавно перевел взгляд на Сюзанну.
— Этот кадр вырезан из пленки, снятой камерой слежения над входом в «Нэппи». Разумеется, в это время магазин был уже закрыт, но вы все равно хотели попасть внутрь и даже продемонстрировали документ, подтверждающий, что вы достигли совершеннолетия.
— Я… Я не помню.
— Как нам кажется, в ту ночь вы проснулись и, не приходя окончательно в себя, отправились за новой порцией спиртного. Вернувшись же, потеряли сознание.
— Я просто не…
— В этом-то и прелесть, — воскликнула Сюзанна, — что абсолютно неважно, помните вы это или нет! По судебным документам, Джонни Блэнтона убили между двенадцатью тридцатью и двенадцатью сорока пятью. Возможно, это произошло именно в тот момент — в сорок одну минуту первого.
Пират продолжал таращиться на нее. В глазнице снова что-то зашевелилось, и сильнее, чем обычно; ощущение было почти болезненным. На мгновение ему даже показалось, что он снова видит — видит пустой глазницей. Восхитительная кожа ее лица растаяла, обнажив изящные кости. Да, он снова мог видеть своим отсутствующим глазом.
— Как вы, вероятно, помните, — сказала Сюзанна, — убийство произошло на пирсе Пэриш-стрит, у заболоченной дельты на Саншайн-роуд. Неподалеку от Магнолия-глэйд. Оттуда до «Нэппи» — точнее, до того места, где раньше располагался магазин, — шесть миль триста футов. Я лично измерила расстояние, мистер Дюпри. Вы понимаете, что это означает? Человек не может находиться в двух местах одновременно. Вы не совершали убийства — и точка.
«Неужели? Вот так новость». Пират решил не озвучивать эту мысль.
— Время истекло, — сказал охранник.
Глава 2

Свет падал наискось сквозь мягко подрагивающую воду, образуя сверкающие колонны, одна из которых вдруг выхватила маленькую золотисто-фиолетовую рыбку. Та плыла у основания рифа, напоминая движущуюся драгоценность. Нелл глубоко вдохнула сквозь трубку, набрав полные легкие воздуха, нырнула и поплыла мягкими, но мощными толчками, причем туловище ее сохраняло абсолютную неподвижность. Уже у самого дна она прекратила толчки и дальше заскользила плавно, точно паря над рыбкой. То ли драгоценный псевдантис, то ли рыба-ласточка, однако Нелл еще не видела, чтобы золотистый окрас был таким ярким, а фиолетовый — таким насыщенным. Рыбка подняла на нее крохотные глазки — бесцветные пятнышки на ослепительном теле, — и в глазках этих невозможно было угадать ни одной привычной человеку эмоции. Рыбка тоже парила; передние ее плавники вибрировали, как крылышки колибри, филигранные, почти прозрачные плавники, с трудом различимые взглядом. Что самое поразительное, плавники были разноветные: один фиолетовый, другой золотой. Завороженная этим зрелищем, Нелл совсем потеряла счет времени, пока не почувствовала нарастающее в груди давление. Она взглянула на наручный глубиномер: пятьдесят пять футов. Задерживать дыхание она умела надолго. Нелл обернулась, чтобы в последний раз взглянуть на чудесное, возможно, даже уникальное создание, но рыбки уже след простыл. Отталкиваясь ногами, Нелл поплыла наверх.

Нелл держала курс на Отмель Попугайчиков — коралловый островок примерно в пятидесяти ярдах от нее. Отсюда он казался тропическим раем, сведенным к простейшим составляющим: пляж из белоснежного песка, несколько пальм, крытая соломой хижина. И все это — в самых ярких цветах, как мог бы увидеть ребенок. Да и не рисовала ли в школе нечто похожее Нора, ее дочь, сейчас уже учившаяся в колледже? Нелл попыталась вспомнить, но вдруг что-то на глубине ухватило ее за ногу.
В ужасе отдернув ногу, она закричала, но крик не успел даже вырваться из полости трубки, прежде чем водную толщу прорезал ее муж. На его лице сияла улыбка.
— Клэй, — воскликнула Нелл, отбрасывая трубку, — ты меня так напугал!
Он обнял ее и фальшиво напел пару нот, которые безосновательно принимал за саундтрек из фильма «Челюсти».