Жеральд Мессадьє - Маски Тутанхамона

1

Таинственные исчезновения

Приветствуя восход солнца, белые ибисы, свившие гнездо в смоковнице на берегу Великой реки, напротив храма великого Амона в Карнаке, как обычно, гортанно кричали и усыпали расчищенную площадку под деревом пометом. Тот, что оставался со вчерашнего дня, садовники верховного жреца Хумоса старательно собрали; произведенный священной птицей, земным воплощением бога всех знаний Тота, помет и в самом деле очень ценился как удобрение.

Вскоре птицы взлетели, хлопая могучими крыльями, и приступили к поискам своей обычной пищи: мальков, головастиков, слизняков, волочащих лапки сколопендр и других подобных этим лакомств.

С корабля, причалившего к понтонному мосту перед домом верховного жреца, проворно сошел мужчина. Быстрым шагом он направился по выстланной плитами дороге, ведущей к жилищу августейшего. Прошел через портал крепостной стены, затем пересек розарий и подошел к монументальному крыльцу. Слуга встретил его с нескрываемым удивлением и исчез в глубине дома, но вскоре вернулся. Он проводил посетителя из внутреннего дворика, увитого виноградной лозой и обсаженного кустами жасмина, к личным покоям верховного жреца.

В ванной комнате Хумос предоставил свое холеное тело служителям, совершавшим ритуальные омовения. После того как прислуживающие мальчики-банщики намылили его с головы до пят и ополоснули, цирюльник приступил к процедуре бритья сановника: головы, лица, торса, лобка, подмышечных впадин, рук и ног; даже маленькие волоски на больших ушах были безжалостно принесены в жертву: отсутствие волосяного покрова на теле Первого служителя бога из богов было обязательным условием ритуала очищения.

Писарь, стоявший снаружи, возвестил о прибытии посланника. Хумос вскинул брови. Кто посмел побеспокоить его в столь важный момент? Он повернул голову, и его удивление возросло, когда он узнал посетителя: это был сын Уадха Менеха, Главного распорядителя церемоний.

Досточтимый верховный жрец, мой отец решил, что мне необходимо поспешить к тебе, дабы сообщить очень важную и прискорбную новость: царь мертв.

Умос, писец, приведший посланника, два мальчика-банщика, цирюльник и его подручный застыли на месте.

Когда? — спросил наконец Хумос.

Сегодня утром его нашел слуга, который относил царю первый завтрак. Его лекарь Аа-Седхем, тоже мертвый, лежал подле него. Я немедленно сел на дворцовый корабль, чтобы переплыть Великую реку и сообщить тебе об этом.

Хумос нахмурил брови: эта двойная смерть означала убийство с помощью яда.

Хуже всего было то, что в этот раз не царица поставила его в известность. Кто же без его одобрения осуществил столь рискованный план? Разумеется, он не скрывал своего недовольства восшествием на престол Сменхкары, но он никогда не одобрял такого жестокого способа устранения царской особы. В этом случае он вдвойне был не согласен: в конце концов, Сменхкара пытался возродить древние обряды.

Смерть молодого царя была тем более досадной, что наступила почти сразу после внезапной смерти предшественника Сменхкары Эхнатона, а затем и его супруги Нефертити, которая намеревалась сесть на трон.

Подожди меня, я скоро буду готов, — сказал он посланнику. — Накройте легкий завтрак для сына Главного распорядителя церемоний, — приказал он писцу.

Цирюльник торопливо закончил выбривание, и Хумос еще раз встал в облицованную плитами кабину под струю воды, которую раб лил на него сверху; затем вода просачивалась в песок через каменную плиту с отверстиями. Избавившись на этот раз от последних клочьев волос, прилипших к телу, верховный жрец надел сандалии и закрепил набедренную повязку. Затем он вызвал жреца и писца и присоединился к сыну Уадха Менеха, который сидел во внутреннем дворике и доедал последние кусочки медовой хрустящей лепешки.

Пойдем, — сказал он. — Переплывем через реку вместе.

Часом позже они входили в ворота царского дворца. Безутешный Уадх Менех незамедлительно принял их. Узнав о присутствии в стенах дворца верховного жреца, Первый советник Тхуту поспешил явиться в зал судебных заседаний, где находился Уадх Менех.

Четверо мужчин обменялись полагающимися в таких случаях уважительными высказываниями, причем те, что прозвучали из уст сына Уадха Менеха, были более продуманными, нежели произнесенные его отцом. Это было естественно: он стремился сделать карьеру при дворе. Главный распорядитель, Советник и верховный жрец обсудили разные моменты этого предвещавшего бурю события. Все были потрясены и охвачены гневом.

Итак, — произнес Хумос в своей обычной резкой манере, — это — убийство.

Его заявление наполнило Уадха Менеха ужасом. У него открылся рот, отвисла челюсть.

В этом нет ни малейшего сомнения! — продолжал Хумос властным тоном. — Царь и его лекарь были найдены мертвыми в постели царя, понятно?

Тхуту покачал головой.

— Известно ли, кто мог это организовать? — спросил Хумос, и в его голосе слышались раскаты грома.

Он гневно обвел взглядом своих собеседников, и этим усилил угрозу, которая таилась в его вопросе. Никто не ответил. Было очевидно, что совершивший двойное отравление отныне становился злейшим личным врагом верховного жреца Амона.

Хумос направил огонь своего взора на Первого советника. Тхуту спокойно выдержал его взгляд.

Даже не представляю, досточтимый верховный жрец. Смерть нашего царя — это трагедия, которая вызовет у всех его подданных печаль и тревогу. Царство в опасности. Необходимо, чтобы царица быстро назначила преемника, который возьмет власть в свои руки. Я созову Царский совет для того, чтобы провести обсуждение этого вопроса с военачальниками.

А начальник тайной охраны, у него тоже нет никаких идей относительно того, кто преступник? — спросил Хумос.

Тхуту поднялся с места и направился к двери. Он позвал своего писаря, который ожидал снаружи, и велел ему пойти в дом Маху, начальника тайной охраны; писец ответил, что тот только что прибыл во дворец и хотел бы видеть Первого советника. Несколькими секундами позже в комнату вошел взволнованный Маху. Он бросил взгляд на собравшихся сановников, и его смятение стало еще более очевидным.

Хумос взял слово.

Высокочтимый начальник охраны, все указывает на то, что смерть царя произошла в результате отравления. Есть ли у тебя какие-либо предположения, кто мог совершить столь подлое преступление?

Маху отрицательно покачал головой.

Возможно ли, что это царица организовала отравление супруга, дабы сделать наследником короны своего любовника?

Предположение было чудовищным, и Уадх Менех даже подскочил от негодования. Ошеломленный вопросом верховного жреца, его сын вытянул шею. Маху вытаращил глаза и даже Тхуту казался захваченным врасплох. Только законченный циник мог предположить, что Меритатон организовала убийство супруга ради возведения на престол писаря Неферхеру — своего Хранителя благовоний и любовника. Неужто царица сошла с ума? Или же она унаследовала ненависть своей матери Нефертити к Сменхкаре?

Мой разум отказывается воспринять такое предположение, — заявил Маху.

Выражение лица Хумоса стало ироничным, если не снисходительным — он ожидал от начальника охраны другой реакции, чего-то помимо глубочайшего огорчения.

Где сейчас царица? — спросил он.

В Ахетатоне. Я послал ей извещение о смерти супруга, чтобы она прибыла в Фивы как можно скорее и приняла участие в собрании Царского совета.

Нет, я не верю в то, что царица могла совершить подобное злодеяние, — настаивал Маху. — Я знаю, как сильно она была привязана к царю. В любом случае, речь идет о крупном заговоре.

Взгляды присутствующих были устремлены на него. Все ждали объяснений.

Эти утром был найден труп Аутиба, Хранителя царского гардероба. Смерть наступила ночью, — сообщил он. — Его убили ударом ножа в живот.

Что все это означает? — спросил Хумос.

Он был никчемным человеком. Возможно, это он подлил яд царю и его лекарю Аа-Седхему, — ответил Маху. — И он за это поплатился — его убрали как ненужного свидетеля.

Все размышляли над этим предположением.

Аутиб водил знакомство с сомнительными людьми, — добавил Маху.

Как бы то ни было, я отдам приказ о том, чтобы не объединяли смерть Аа-Седхема и смерть царя, — сказал Тхуту.

Хумос кивнул.

Где сейчас Ай? — спросил он.

В Ахмине, — ответил Маху.

Вы его пригласили на собрание Царского совета?

Он больше не член Совета, — пояснил Тхуту. — Царский совет теперь неполный: царица, Майя и я.

А Тутанхатон? — снова спросил Хумос.

Он здесь, в Фивах, во дворце. Несомненно, ему сообщили о случившемся, как только он прибыл сюда.

Хорошо, — бросил Хумос и встал. — Я возвращаюсь в Кармак. Вы должны держать меня в курсе всего, что узнаете.

Мы обязательно так и сделаем, — сказал Тхуту, поднимаясь с места для того, чтобы проводить верховного жреца до двери.

Он заметил, что верховный жрец не повторяет больше своих обвинений в адрес супруги царя, и воздержался от предъявления их в адрес Ая.

На пороге двое мужчин столкнулись с заплаканным принцем Тутанхатоном. Верховный жрец нашел, что у мальчика чрезвычайно задумчивый вид.

Как такое возможно? — спросил принц тоном, в котором звучали и возмущение, и боль. — Как?.. Кто?..

Я как раз стараюсь это узнать, — ответил Тхуту, тронутый чувствительностью молодого принца.

Они стояли лицом к лицу достаточно долго, пока верховный жрец в сопровождении свиты выходил из дворца. Наконец Тхуту пригласил в свой кабинет брата умершего монарха.

Сможет ли он объяснить принцу, почему неотвратимо политическое убийство?

***

Спустя два дня осунувшийся Тхуту в своем кабинете слушал отчет гонца, спешно отправленного в Ахетатон, чтобы сообщить царице Меритатон о смерти ее супруга.

Тхуту сглотнул.

Как это — исчезла? — спросил он наконец.

Досточтимый господин, утром, не найдя маленького принца в его колыбели, кормилица отправилась сообщить об этом царевне. Та его не нашла. Напрасно она искала его по всему дворцу, и усилия Первой придворной царицы, так же как и Хранительницы гардероба и всех слуг, присоединившихся к поискам, были тщетными. Наконец царевна Анкесенпаатон пошла в спальню своей старшей сестры, осмотрела комнату, после чего объявила о том, что сестра исчезла и что все усилия найти ее ни к чему не привели.

А Хранитель благовоний, Неферхеру?

Также исчез. Более того, в саду был найден труп, который не удалось опознать. На его голове были следы ударов.

Но что означает вся эта история? — воскликнул Тхуту, хлопнув себя по ляжке. — Как могла исчезнуть царица, не оставив следов? Да еще и с наследным принцем?

Ничего не знаю, досточтимый господин.

Тхуту велел своему секретарю пойти за Маху.

Это еще не все, досточтимый господин, — снова заговорил гонец. — Пока я был там, пришли заплаканные слуги из Северного дворца, чтобы сообщить царице о том, что царевна Мекетатон, ее младшая сестра, сосланная в этот дворец, была найдена мертвой в своей постели. Не найдя царицы, они сообщили об этом царевне Анкесенпаатон…

В кабинет Тхуту вошел Маху. Гонцу велели все рассказать заново. Начальник тайной охраны слушал, разинув рот.

Ситуация становится смертельно опасной! — вскричал он. — Царь мертв, царица исчезла! Царство обезглавлено!

Следует действовать незамедлительно, пока эти события не получили огласки, — заключил Тхуту. — Ничто из того, что было сказано здесь, не должно выйти за пределы этих стен. В течение трех дней смерть царя следует скрывать. Исчезновение царицы также должно пока оставаться в тайне — на неопределенное время.

Он попросил писаря, чтобы тот незамедлительно передал Хумосу его просьбу оказать ему честь своим визитом в связи с исключительными обстоятельствами.

Послушай, досточтимый господин, — обратился к нему гонец. — Во время моего пребывания в Ахетатоне я узнал, что господин Ай несколькими часами раньше вернулся в Северный дворец и, обнаружив царевну Мекетатон мертвой, направился в царский дворец, чтобы повидать царицу. Ее исчезновение его очень удивило. У него была краткая беседа с царевной Анкесенпаатон…

Известно, о чем они говорили? — спросил Маху.

Да, я тихонько расспросил кормилицу. Царевна Анкесенпаатон неуважительно отнеслась к своему деду. Она резко заявила ему, что с некоторого времени его близкие часто умирают, и повернулась к нему спиной, не поклонившись.

Тхуту не сдержал короткого смешка.

Где сейчас находится Ай?

Насколько я слышал, досточтимый господин, он тотчас же отправился обратно в Ахмин, очень разгневанный.

Маху поднялся и объявил, что немедленно отправляется в Ахетатон, чтобы раздобыть больше информации относительно исчезновения царицы и наследного принца, а также Неферхеру.

События приобретали неожиданный поворот.

2

То, что знала царевна

Легкий бриз наполнял паруса на лодках, плывущих по Великой Реке, тем же дыханием, что всегда. Тилапиасы, окуни и сомы кишели в мутной воде, пытаясь ухватить неосторожных стрекоз и муравьиных львов, низко кружащихся над водной гладью.

На улицах Фив, как и в Мемфисе, Гелиополисе, Абидосе и других городах, зеленщики превозносили в одних и тех же выражениях достоинства своих огурцов, салата, редиса, лука, дынь и арбузов. Торговцы пористыми сосудами и мелким песком для очистки воды воспевали замечательные свойства своей продукции.

Используя медные кольца в качестве печати и не забывая учитывать стоимость папируса, писцы в своих лавках, как всегда, занимались составлением запросов в налоговое ведомство, писем живущим вдали от детей родителям, коммерческих контрактов и любовных записок девицам или богатым вдовушкам.

Наступил вечер, и в трактирах под звуки цитр, потрескивание жемчужин минот, тамбурины и кемкем танцовщицы, едва достигшие брачного возраста, принялись колыхать своими лишенными волосяного покрова стройными телами, дабы радовать взоры — и не только взоры — посетителей, сидящих на циновках и потягивающих пиво или пальмовое вино.

Но в царстве Двух земель умы многих были охвачены беспокойством — так цепкая плесень пожирает лес, и остановить уничтожение может только огонь. Встревожились именитые граждане, крупные землевладельцы и торговцы, а номархи хорошо знали, каково влияние этих господ на развитие событий в стране.

И когда новость о смерти царя Сменхкары, которого официально называли Анхкеперура Неферхеперура, разошлась по всей Долине, вдоль берегов Великой реки до границ со страной Куш, люди были потрясены. И вовсе не потому, что царя особенно любили: он так недолго правил страной — всего лишь семнадцать месяцев, что не было возможности узнать его как правителя. За три последних года уже в третий раз трон пустел из-за совершенного насилия.

Более того, в этот раз ситуация оказалась особенно сложной. После смерти Эхнатона назначенный им при жизни наследник трона — сводный брат Сменхкара, который, впрочем, был регентом царя на протяжении трех лет, — все предусмотрел для того, чтобы взять власть в свои руки.

Вне сомнения, он был устранен от власти вдовствующей Нефертити и совсем недолго носил царскую корону после царицы. Правда, вряд ли она непосредственно управляла страной после смерти своего мужа.

Время правления Нефертити было коротким. Когда она прибыла на церемонию захоронения своего супруга, ее постигла загадочная смерть. Сменхкара вновь получил похищенный трон, и его царствование было узаконено союзом с Меритатон, самой старшей из шести дочерей царской четы Эхнатона и Нефертити. Результатом их союза стало рождение ребенка мужского пола.

Впрочем, в этот раз заранее наследник не был назначен, но был еще один сын этой царской пары, Тутанхатон, сводный брат умершего царя; ему было чуть больше десяти лет. У большей части духовенства он вызывал недоверие, поскольку воспитывался в духе культа Атона. Именитые граждане Фив, Мемфиса и других крупных городов беспокоились, что на трон взойдет новый фанатик Солнечного Диска. Они натерпелись в свое время — когда Сменхкару короновали в Фивах. Стоит ли снова бороться ради того, чтобы отдать с таким трудом отвоеванную власть?

И все же ситуация была тревожной: кто будет управлять страной? Утром, когда было обнаружено безжизненное тело Сменхкары, ощущаемое во дворце Фив смятение быстро распространилось по Долине, а когда стало известно еще об одном убийстве, беспокойство усилилось.

В действительности секреты очень похожи на запахи: они проходят сквозь двери. Разумеется, авторитет Тхуту и Маху в Фивах был достаточно велик для того, чтобы попридержать на несколько дней слухи о смерти Аа-Седхема, случившейся в той же самой постели, где умер и его господин, а также об исчезновении царицы и наследного принца. Правда, последняя новость не была тайной в Ахетатоне: все слуги во дворце знали об исчезновении царицы Меритатон, ее новорожденного и Хранителя благовоний. Они рассказывали об этом любому, кто хотел услышать. Слухи разлетались, словно лесные мыши, бегущие из охваченного огнем дома.

Так, например, первый жрец Пта в Мемфисе, Нефертеп, был проинформирован об этом исчезновении, слухи о котором не должны были выйти за границы страны, и о таинственной смерти царевны Мекетатон. Потрясенный, он явился к военачальнику Хоремхебу для того, чтобы расспросить его об этих необычных событиях. Тот опешил. Ему было известно только о смерти царя, а об остальном он слышал впервые. Внезапно он осознал, что трон пуст. Все это подымало вопросы большой важности.

Вместе с Нефертепом Хоремхеб отправился на корабле в Фивы, намереваясь потребовать разъяснений от Первого советника Тхуту. Тот пребывал в замешательстве. Все то, что, как он думал, держалось в тайне, вдруг стало явным. Он оказался в положении супруга, который единственный не знал о том, что рогат.

Справившись с растерянностью, возникшей в первые мгновения, Тхуту решил организовать чрезвычайное совещание с Хумосом и Майей в присутствии принца Тутанхатона, как только Маху вернется из Ахетатона и предоставит достаточно информации для того, чтобы можно было принять решение.

***

Сидя со сложенными на коленях руками в обвитой зеленью беседке, которая находилась в саду Дворца царевен, Анкесенпаатон рассматривала посетителя, начальника тайной охраны царства. Он совсем растерялся: последний раз он видел Третью царскую жену, когда она еще была жизнерадостной девочкой, не сознающей своего положения, и так же живо начинала смеяться, как и обливаться слезами. Теперь перед ним сидела царевна, резко повзрослевшая из-за потрясений, выпавших на долю ее семьи.

Какая степенность! Какое высокомерие! Какие горькие складки в уголках рта!

Она бросила взгляд на мальчика, находившегося здесь же, как будто именно он определял необходимость ее присутствия.

Пасар — мой друг, — заявила она твердо. — Он может и должен присутствовать во время всех бесед.

Маху был удивлен. Он пытался понять, какова природа уз, связывающих этого мальчика с нежным и, несомненно, умным лицом, с царевной. В позе Пасара чувствовалась необычная для выходца из народа уверенность. Затем начальник тайной охраны вспомнил о молодом писце, который, согласно рескрипту Сменхкары, был допущен в царскую семью. Но какие были истинные причины этого?

Он был первым, — продолжила Анкесенпаатон, — кто предупредил меня об опасности, которая угрожала моей семье. Я сожалею, что не придала этому большего значения.

Она говорила тоном, не терпящим возражений. Будучи хорошим сыщиком, Маху осознавал важность этой информации, поэтому согласился с присутствием незнакомца, который бросал на него такие взгляды, будто принадлежал к царской семье.

Пусть будет так, как ты желаешь, царевна. Что ты знаешь об исчезновении твоей сестры — царицы?

Анкесенпаатон задумалась на мгновение и ответила:

Кому принесут пользу эти сведения?

Царству.

Царству?

Она выговорила это слово с таким презрением, что начальник охраны замер.

Царству, именно так, — повторил он.

А что такое царство?

Тишина. Анкесенпаатон посмотрела на реку.

Люди жадны до власти, — продолжила она, — и не брезгуют воспользоваться ядом, чтобы устранить тех, кто мешает удовлетворению их амбиций?

Царевна, царство — это отображение всех страстей человеческих. Это божественная территория на земле.

Какое-то мгновение она размышляла над ответом, после чего заметила:

Какое значение для меня имеет царство? Мой отец был отравлен. Моя мать была отравлена. Царь отравлен. Моя сестра Мекетатон отравлена.

Эти слова, звучащие из уст одиннадцатилетней девочки, слышать было невыносимо. Но Анкесенпаатон уже не была девочкой.

Вторую царскую жену отравили? — спросил Маху, хотя он был в этом убежден.

Как только пришли слуги, чтобы объявить мне о ее смерти, я отправилась в Северный дворец. Я нашла на ночном столике открытую шкатулку с лекарствами, которая принадлежала моей матери. Эта шкатулка была одним из тех предметов, которые Меритатон разыскала с помощью прислуги нашей матери. Мекетатон ее похитила во время переезда в Фивы.

Откуда ты знаешь, царевна, что она похитила ее? Не могла ли ее прислать царица Меритатон?

Анкесенпаатон покачала головой.

Нет. Я знаю, что она ее выкрала. Мы с Пасаром видели ее входящей в спальню Меритатон, а затем она вышла со шкатулкой в руке.

Маху был поражен.

Из всего этого можно заключить, — продолжила Анкесенпаатон, — что моя сестра приняла те же самые отравленные пилюли, которые были доставлены моей матери. Они обе умерли от одного и того же яда.

Она бросила суровый взгляд на Маху, будто обращалась к вздорному и неразумному мальчишке. Он почувствовал себя неловко. Ему были понятны зловещие намеки Анкесенпаатон, когда она заговорила о царстве; ей казалось, что она окружена отравителями и, к сожалению, он не мог доказать ее неправоту.

На какое-то время Маху задумался. Умозаключения молодой царевны трудно было опровергнуть. Тем не менее он хотел узнать, действительно ли Мекетатон приняла пилюли сознательно.

Почему Вторая царская жена была сослана в Северный дворец, царевна?

На самом деле это оставалось для всех загадкой — Сменхкара никогда не объяснял этого публично.

Она думала, что Сменхкара отравил мою мать, и между ней и Меритатон вспыхнула из-за этого ссора.

Откуда ты это знаешь, царевна?

Потому что я там присутствовала, — дерзко ответила она. — И я доверяю своей сестре Меритатон. Она твердо убеждена, что Сменхкара никоим образом не причастен к смерти моей матери. А мой дед Ай вбил в голову Мекетатон, что Сменхкара убил мою мать, чтобы занять трон.

Речи молодой царевны все больше и больше беспокоили Маху, и он стал ерзать в кресле. Тот образ мира, который создала эта очаровательная девочка, был таким же мрачным, каким видел его старый сыщик! Ему пришлось столкнуться и с подлостью, и с гнусными преступлениями и с корыстными поступками!

Но, несмотря на объяснения царевны, обстоятельства смерти Мекетатон для него так и не прояснились.

Царевна, эти пилюли, — стал пояснять он, — как считалось, обладали снотворным действием. Если эта шкатулка была у нее со времени переезда в Фивы, то она давно должна была умереть. Переезд в Фивы состоялся два года назад. Как могло случиться, что она приняла эти пилюли только четыре дня назад?

Анкесенпаатон повернула к нему свое очаровательное личико.

Мекетатон никогда не испытывала трудностей со сном. Я думаю, что она проглотила эти пилюли в тот вечер, когда была особенно возбуждена.

Что могло заставить ее так разволноваться?

Анкесенпаатон бросила взгляд на Пасара и ответила тоном, в котором чувствовался вызов.

Сообщение о смерти Сменхкары.

Что?! — неожиданно воскликнул Маху.

То, что слышал, начальник охраны.

Но когда?

На следующий день после смерти Сменхкары.

Но это невозможно! Царь умер в Фивах, а чтобы туда добраться, надо день плыть на корабле, и новость о его смерти была разглашена только десять дней спустя. Как могла царевна Мекетатон столь быстро узнать о смерти царя?

Ее об этом известили во время позднего ужина, — спокойно ответила Анкесенпаатон.

Но тогда эта новость еще хранилась в тайне!

Ну и что? Эта смерть была предрешена.

В течение нескольких секунд Маху пребывал в оцепенении.

Но откуда тебе это известно, царевна? — наконец спросил он, когда немного пришел в себя.

Я допросила слуг, и они рассказали о том, что произошло накануне. Кормилица мне сообщила, что одна рабыня рассказывала шепотом что-то своей госпоже, а моя сестра после этого пришла в сильное возбуждение. Я велела позвать эту рабыню и допросила ее. Она созналась, что гонец должен был известить мою сестру о том, что скоро произойдет ее освобождение, так как царь накануне умер, и новый господин царства, ее дед Ай, сам приедет ее освобождать.

Маху недоверчиво смотрел на царевну, вытянув шею.

Рабыня так и сказала?

Именно так.

Но ее надо арестовать!

Мы с Пасаром привели ее сюда под надежной охраной. Она теперь пленница в этом дворце.

Маху попытался воссоздать картину событий: смерть Сменхкары ускорил Ай, и это означает, что властелин Ахмина незамедлительно сообщил об этом своей внучке, а затем прибыл в Ахетатон с намерением освободить Вторую царскую жену. С какой целью? Понятно, что не отеческое сострадание стало причиной его поспешного, точно рассчитанного приезда. Слова рабыни так и звучали в голове сыщика: Ай уже видел себя владыкой царства! На что он рассчитывал? Кто должен был стать супругом Мекетатон и получить таким образом доступ к трону? Но еще жива Меритатон… Только один вывод представлялся бесспорным: вне всякого сомнения, Ай устроил это отравление с тем, чтобы наконец освободить себе путь к власти…

Тыльной стороной руки он вытер капельки пота, блестевшие над его верхней губой.

Царевна, где сейчас царица?

Она уехала.

Уехала? Куда?

Мне это не ведомо.

Как она уехала?

Маху удивился, заметив, как обменялись взглядами Анкесенпаатон и Пасар.

Мне это не ведомо.

Он подозревал, что царевна знает правду, но замалчивает ее.

Она жива?

Она уехала с Неферхеру и ребенком.

Почему она уехала? Она боялась за свою жизнь?

Она не предупреждала меня о своем отъезде. По-видимому, решение было принято поспешно.

Маху вспомнил о трупе, который был найден в саду.

Царевна, я беспокоюсь о твоей безопасности. Не лучше ли тебе находиться в Фивах?

Почему? — вопрос был задан высокомерным тоном. — Ты думаешь, что в Фивах меня не отравят?

На крышу беседки сел ибис, не обращая внимания на находившихся в ней людей.

Внезапно Маху почувствовал усталость. Он поднялся, простился с царевной и ее загадочным другом и направился к кораблю, ожидавшему его.

«Чем все это закончится?» — спросил он сам себя, глядя на перевозчика, отдающего швартовые, и на журавлей, что летели над мутными водами Великой реки.

3

«Лучше купи обезьянку»

Собравшись в зале заседаний Первого советника Тхуту, верховные жрецы Хумос и Нефертеп, военачальники Хоремхеб, Нахтмин и Анумес и Первый писарь Майя слушали сообщение начальника охраны Маху. Предварительно проинформированный о заключениях, сделанных на основании собранной Маху информации в Ахетатоне, Тхуту посчитал благоразумным держать принца Тутанхатона в стороне от всех этих разоблачений, которые могли ранить его чувствительную натуру.

Действительно, на протяжении недели после смерти царя молодой принц неизменно пребывал в меланхолии.

Косые лучи, проникающие через расположенные в верхней части стены амбразуры, рассекали пространство зала; один из них упал на лицо стоявшего Маху, что придало его повествованию характер божественного разоблачения. Закончив свой отчет, при этом пытаясь быть бесстрастным, он сел.

На какое-то время установилась тишина, все размышляли над тем, что узнали. Появились слуги, чтобы подать тамариндовый сок и маленькие лепешки с изюмом, потом они вышли, последний старательно закрыл за собой дверь — собрание было тайным.

Тхуту взял слово:

Наша задача — как можно скорее найти преемника царю Анхкеперуре. Армия, — сказал он, обращаясь к Хоремхебу и Нахтмину, — царская охрана, — продолжил он, глядя на Маху, — и именитые граждане обеспокоены тем, что почти три года царство страдает от нестабильности власти. Это наносит ему вред, как за пределами страны, так и внутри нее. Наш посол в Угарите сообщил мне о сомнениях, охвативших иностранных царей — они не знают, есть ли в Двух землях монарх. Такая ситуация не может продолжаться долго. Мы сейчас находимся в положении, похожем на то, что известно из нашей летописи, когда четыре столетия назад царская власть начала слабеть и фараоны менялись так быстро, что едва успевали записывать их имена. Тогда появились властители в областях и провозгласили свою независимость от трона. Именно в то время гиксосы завладели нашей страной и навязали своего царя.

Он обвел взглядом собрание и продолжил тем же официальным тоном:

Как мне кажется, наша обязанность — не только обеспечить продолжение династии, что гарантирует торжество закона, но и восстановить стабильность в царстве. Вот почему я предлагаю, чтобы нашей целью стало возведение на трон принца Тутанхатона после заключения им брака с царевной Анкесенпаатон, Третьей царской женой. Остается решить, кто возьмет на себя регентство. Прежде чем раскрыть имя того, кто мне кажется подходящим кандидатом, я хочу услышать, что скажете вы. Высокочтимый верховный жрец? — обратился он к Хумосу.

Я полностью согласен с твоими предложениями, Первый советник. Но я хочу выделить два момента. Во-первых, речь идет не только о том, чтобы поправить ситуацию, образовавшуюся из-за смерти царя, но также и ту, что сложилась еще в результате смерти его отца, Аменхотепа Третьего.

Он вперил свой тяжелый взгляд в Тхуту и продолжил:

Ситуация действительно неустойчивая. Большая часть органов власти снова размещается в Ахетатоне, в частности налоговое ведомство. Когда одна голова находится в Фивах, а другая — в Ахетатоне, царство напоминает монстров о двух головах — такие иногда рождаются у околдованных женщин. Более того, официально культ Атона во многих наших храмах и наших жилищах не упразднен, а наши культы забыты. Умерший царь готовился к тому, чтобы изменить сложившуюся ситуацию, но не успел этого сделать. Это ослабляет наше царство! — гневно закончил он, всем телом подавшись вперед.

Тхуту слушал его внимательно. Военачальники Нахтмин, Хоремхеб и Анумес истово поддакивали. Хумос окинул зал горящим взором и продолжил:

Второй момент, на который я хочу обратить ваше внимание — то, что принц Тутанхатон и царевна Анкесенпаатон обеспечат продолжение династии, я в этом убежден. Но они оба воспитаны в духе культа Атона, и поэтому им не будут доверять не только духовенство, но и, в той же мере, большая часть знати. Ты спросил меня, кого бы я хотел видеть регентом. Я тебе его опишу. Он должен отвечать двум требованиям: во-первых, этот человек должен вызывать доверие у большинства жителей царства, и, во-вторых, он должен согласиться с возвращением традиционных культов, и тогда при достижении соответствующего возраста Тутанхатон не сможет поддаться искушению повторить пагубные ошибки своего брата Эхнатона.

В зале воцарилось длительное молчание. Все понимали, что в словах верховного жреца Амона был заключен здравый смысл, идеи его были понятны.

Верховный жрец Нефертеп? — продолжил опрос Тхуту.

Верховный жрец Пта заявил, что полностью согласен с выводами своего коллеги, но хотел бы обратить внимание на следующее: Фивы не представляют собой единственный в своем роде центр древней власти, в Мемфисе тоже сосредоточено много центральных органов управления, а влияние и богатство этого города возросло со времен правления царя Аменхотепа Третьего. Ведь именно в Мемфисе, а не в Фивах, находится ведомство речной торговли.

Этот момент, как считал он, очень важен, поскольку влияет на принятие решения относительно места коронации будущих царей.

Такое заявление было сделано некстати, и то, что оно прозвучало из уст верховного жреца бога Пта, покровителя Мемфиса, было неожиданностью: Нефертепа всегда отличало стремление к примирению. Впрочем, противопоставление Мемфиса Фивам напоминало о прежнем соперничестве между Нижней землей, столицей которой был Мемфис, и Верхней землей, столицей которой были Фивы. Между тем было решено, что столица будет находиться в Фивах. Противопоставление одного города другому представляло угрозу целостности царства.

Похоже, все встревожились.

Даже на лице Хумоса, верховного жреца Амона, появилось выражение недовольства: притязания Нефера затрагивали один из самых неприятных моментов, и жрец царства никогда не мог открыто высказываться по этому вопросу: кто был создателем мира — Пта или Амон? Амон — тайный бог — безраздельно властвовал в Верхней земле, о чем свидетельствовало великолепие его храма в Карнаке. Но для Нижней земли истинным создателем мира был Пта.

Может быть, оба эти творца были одним и тем же божеством? Однако Амон был супругом Мут, которая подарила ему сына Хонсу — лунного бога. А Пта был супругом великой богини Сехмет, она подарила ему сына Нефертума — благоухающего бога-лотоса. Они были совершенно разными богами, и каждый из городов — и Фивы, и Мемфис — признавал только своего бога-творца.

В этом была одна из причин, почему Эхнатон стремился навязать своему царству единственного бога — Атона. И в этом крылась причина вражды двух верховных жрецов, а их полное согласие было мнимым.

По мнению Хумоса Нефертеп допустил непростительную оплошность, возрождая спор, который велся только между посвященными.

Все участники этого собрания знали об этой проблеме. Она была причиной нескончаемых теологических дебатов. Не стоило ее затрагивать: это было все равно, что пытаться распутать клубок змей! Особенно в тот момент, когда духовенство намеревалось возродить древние культы и предать культ Атона забвению.

Хумос высказал свои соображения, не скрывая недовольства: при данных обстоятельствах лучше было бы, чтобы его уважаемый собрат не оспаривал публично превосходство Фив, поскольку это может закончиться тем, что место коронации перенесут в Мемфис.

Понимая, к чему это может привести, он решил не продолжать дебаты.

В результате раскола, по мнению Хумоса, в царстве появится три, а не две головы. К тому же существовала еще одна проблема, и это прекрасно сознавал Тхуту, но счел неуместным излагать ее до формирования сильного правительства.

Он повернулся к Нефертепу:

Мне понятны твои чаяния, верховный жрец, но сегодня мы обсуждаем другой вопрос.

Довольный тем, что удалось внести свои предложения, Нефертеп выразил сожаление, что больше двух лет после смерти царя Эхнатона потеряны, поскольку так и не началось осуществление, даже в минимальном объеме, истинной реформы. В своей дерзости он зашел достаточно далеко, заявив:

Иногда я сам себя спрашиваю, уж не ради ли собственной выгоды царь не желает, чтобы его власть строго контролировали, и оставляет за собой право назначать Царский совет?

Это предположение было почти святотатством. Неужто Нефертеп хотел все поменять коренным образом?

Мы ищем регента? — продолжил он. — Ориентируясь на сильного человека, не рискуем ли мы ограничить свою власть, если этот человек не будет выражать наши интересы? Зачем нам тот, кто укрепил свою власть за время предыдущих правлений? Тогда он создавал альянсы, становясь их заложником, а его действия препятствовали осуществлению коренных реформ.

Это был приговор Аю, не подлежащий обжалованию. В действительности Ай обрел власть во времена Аменхотепа Третьего, отца царицы Нефертити. Он был пылким приверженцем культа Атона, исключающего поклонение другим богам, и выразителем интересов группы вельмож. Слова Нефертепа дали пищу для размышлений.

Военачальник Хоремхеб? — произнес Тхуту.

Будучи человеком военным, тот высказал свои мысли сдержанным голосом:

Я разделяю мнение верховного жреца Хумоса, а особенно мне близко то, что высказал верховный жрец Нефертеп.

Это никого не удивило: все знали, что, пребывая в Мемфисе, военачальник поддерживал тесную связь с верховным жрецом культа Пта. После паузы Хоремхеб продолжил:

Ни один из верховных жрецов не назвал имени человека, который, на их взгляд, способен быть регентом. Но я добавлю: непозволительно, чтобы этот человек пытался вернуть страну в прошлое, а также чтобы он был опорочен преступными действиями, о которых говорил начальник охраны.

Все поняли намек: Хоремхеб не хотел, чтобы его тесть Ай был регентом. И это неудивительно. Одинаково амбициозные, зять и тесть ненавидели друг друга, как собака и кошка.

Военачальник Нахтмин? — после паузы произнес Тхуту.

Нахтмин откашлялся и заявил:

Я полностью придерживаюсь того же мнения, что и мой уважаемый коллега Хоремхеб. Но и он не назвал имени человека, которого хотел бы видеть регентом. Советник Тхуту справедливо заметил, что ситуация чрезвычайная, и меня беспокоит то, что мы теряем драгоценное время, рассматривая ту или иную кандидатуру в ожидании знака свыше. Верховный жрец Нефертеп желает видеть регентом человека, не обладающего большой властью. Тогда кто же может быть этим человеком? Очевидно, незнакомец. В таком случае, никто не знает, каким образом он достиг своего положения. Доверим ли мы регентство незнакомцу? Или же отправимся на поиски этой таинственной личности к хеттам?

Он выдержал паузу, чтобы присутствующие оценили его умозаключение. Затем продолжил:

Хочу еще сказать, что выбор очевиден: никто, на мой взгляд, не внушает такого доверия, как господин Ай. У него огромный опыт ведения дел как внутри страны, так и за ее пределами, к нему с большим уважением относятся в армии как к командующему конницей, и он знает — очень хорошо! — что такое царская власть, поскольку его сестра была великой царицей Тиу, а его дочь носила имя, заслуживающее не меньшего восхищения, — Нефертити.

Ошеломленный Хоремхеб вытаращил глаза: военачальник Нахтмин издевался над всеми? Хумос явно пребывал в замешательстве. Поэтому именно Хоремхеб взял слово.

Все мы слышали отчет начальника царской охраны Маху. Именно Ай назван виновником отравления Сменхкары. Он не может претендовать на это место, так как опорочен участием в преступных действиях.

Назван виновным? — возмущенно воскликнул Нахтмин. — Человек спешил предупредить свою внучку о том, что она могла быть коварно отравлена, и это воспринимается как преступные действия?

Он притворно засмеялся.

Но его осведомленность? — возразил Хоремхеб. — Как мог Ай так быстро узнать, что царь мертв? Новость еще не была оглашена…

Послушайте, но это легко объясняется! — сердито заявил Нахтмин. — Господин Ай часто посещает Фивы по своим делам. Мне также известно, что он приезжал в Фивы в то утро, когда мы узнали о смерти царя Сменхкары. Всем известно о его связях с царской семьей. Кто-то из дворцовой прислуги известил о глубоком трауре того, кто постучал в дверь. Что может быть более естественным? Господин Ай машинально послал лодку с гонцом, чтобы предупредить внучку Мекетатон о том, что она скоро будет освобождена. Одного дня достаточно, чтобы по реке добраться от Фив до Ахетатона. Во время последнего ужина Мекетатон получила предупреждение. Во всем этом я не вижу ничего преступного или невероятного. Скорее я нахожу преступным подозревать такую личность как Ай, это просто козни врагов!

Будто поперхнувшись, Нефертеп опустошил свой кубок с соком. Хумос сощурился и удобно устроился на своем месте.

И разве он не представился Мекетатон как будущий повелитель царства? — возмущенно спросил Хоремхеб. — Что в таком случае хотела продемонстрировать царица Меритатон своим исчезновением, или в этом все же был какой-то смысл?

Уважаемый военачальник, — въедливо заметил Нахтмин, — мы говорим здесь о делах царства. Ты предлагаешь нам поверить словам рабыни и позволить им повлиять на мнение, которое складывалось у нас на протяжении многих лет о таком человеке, как господин Ай? И все только потому, что эта нахалка вообразила, что господин Ай, вне всякого сомнения, мог бы стать повелителем страны?

Он возмущенно пожал плечами.

Хоремхеб казался одновременно и задумчивым, и раздосадованным. Все знали, что он желал стать регентом. Но у него не было ни известности, ни влияния его тестя.

Ни Тхуту, ни Майя, ни Маху не вмешивались в эту перебранку, и для этого были серьезные основания: прежде всего, они были совершенно уверены, что разговор будет дословно передан Аю преданным ему человеком, Нахтмином, и если Ай станет регентом, то лучше не испытывать на себе его крутой нрав. К тому же их роль заключалась лишь в том, чтобы узнать мнение присутствующих мужей и принять соответствующее решение. Наконец, в назначении Ая, увы, многие были заинтересованы.

Тем не менее ситуация была скандальной.

В частности, Тхуту считал, что Ай к смерти Сменхкары и его лекаря имел непосредственное отношение. Советник помнил, какие использовал господин Ахмина методы для того, чтобы положить конец правлению Эхнатона, и он прекрасно знал человека, чья рука способствовала их претворению в жизнь, — Пентью.

Более того, он сам был замешан в отравлении Эхнатона и Нефертити, и он признался в этом Сменхкаре.

Но Нахтмин был прав: Ай был тем человеком, который больше других имел шансы на регентство. Во время короткого правления своей дочери Нефертити он надеялся фактически выполнять функции регента, как это было в последние годы правления Эхнатона. Теперь, преступные или нет, но его действия привели к желаемому результату: он мог официально стать регентом при юном Тутанхатоне.

Пока не высказался только военачальник Анумес. Это был степенный человек, его лицо было темным от палящего солнца пустыни, жесты размеренными:

Как человек военный, я в течение многих лет сокрушался по поводу упадка нашей армии и думал о том, что если такая ситуация сохранится, то мы рискуем, как сказал Советник Тхуту, снова подвергнуться оккупации. И все это из-за ошибочного понимания, что такое доверие и царская забота. Если Ай и есть тот сильный человек, который нам необходим, ну тогда его надо назначать. Но пусть будет покончено с этими бесконечными интригами, за которыми мы наблюдаем на протяжении последних нескольких лет. Необходимо действовать быстро.

Со своего места поднялся писарь и направился к двери, чтобы потребовать принести другую чернильницу.

Тхуту снова взял слово.

Я хочу сейчас передать вам рекомендации, которые этим же утром мне были предоставлены делегацией из Верхней земли. Я не сообщил вам о них раньше, дабы не оказывать на вас давление. Шесть именитых граждан приходили, чтобы просить меня назначить регентом сильного человека, уважаемого во всей стране, и свой выбор они остановили на Ае.

Хоремхеб шумно вздохнул. Ай, шансы которого, казалось, пошатнулись после выступления Маху, уже через два часа представлялся реальным кандидатом на регентство.

Оба верховных жреца казались задумчивыми.

Последнее замечание, — сказал Нефертеп. — Предположим, то, что мы спланировали, свершится. Тутанхатон и Анкесенпаатон поженятся, и юный принц будет назначен преемником своего брата Сменхкары. Ай возьмет на себя регентство. И вот внезапно явится Меритатон с законным наследником — своим сыном. Что тогда будем делать?

Майя рассмеялся.

Это действительно проблема, — заметил Тхуту. — Но я не думаю, что мы с ней столкнемся.

Почему? — спросил Хумос.

Потому что, как мне кажется, царица отказалась от власти.

Не понимаю… — пробормотал Хоремхеб. — Как можно отказаться от власти?

Это замечание заставило улыбнуться даже Нефертепа.

Думаю, членам этой семьи свойственна мечтательность, — пояснил Тхуту. — Меритатон унаследовала это качество от своего отца. Короче говоря, власть не интересовала Эхнатона. Его единственной страстью было написание гимнов Атону. Не думаю, что царица Меритатон вернется, чтобы отстаивать свое право на власть.

Казалось, что это замечание привело в замешательство всех присутствующих.

Я уверен, что мы решили этот вопрос, ведь досточтимый Нефертеп рассудил мудро, — продолжил Тхуту. — Мы организуем через какое-то время похороны царицы Меритатон.

Похороны? — вскрикнул Майя.

Тхуту покачал головой.

Не добавляет трону славы то, что царица оставила его. Через три месяца мы приступим к процедуре погребения царицы. Мы объявим, что она скончалась от печали, а ребенок умер от болезни.

От такого решения все присутствующие оцепенели.

Но саркофаг будет пустым? — уточнил Хоремхеб.

Достойно ли для царицы исчезнуть? — бросил Тхуту, чуть заметно улыбнувшись.

А Мекетатон?

Мы приступим к процедуре ее захоронения через полгода.

«Даже смерть — меланхолично размышлял Маху, — принадлежит государству».

Существует множество видов смерти, и начальник охраны решил не придавать значения тому, как умер Сменхкара, он понял, что пора расстаться с иллюзиями. Маху восхищался взлетом этого юного царя и надеялся преуспеть в тени его величия. Он также знал, что отныне — при Ае — он будет лишь второстепенным персонажем.

***

В то же время в своих покоях во дворце в Фивах Тутанхатон играл в шашки с личным управителем, юным писарем, который держался очень напряженно. Принц уже забыл о своей печали.

Что станет со мной? — пробормотал он. — Он был моим единственным другом.

Принц, если ты ищешь друга, лучше купи обезьянку или собачку. У принца не может быть друзей.

Тутанхатон поднял на писаря глаза, покрасневшие от слез.

А ты? — спросил он. — Ты — кто?

Твоя обезьянка, принц.

Тутанхатон покачал головой и улыбнулся. За всю неделю это была его первая улыбка, которую вызвало столь откровенное высказывание.

1

Таинственные исчезновения

Приветствуя восход солнца, белые ибисы, свившие гнездо в смоковнице на берегу Великой реки, напротив храма великого Амона в Карнаке, как обычно, гортанно кричали и усыпали расчищенную площадку под деревом пометом. Тот, что оставался со вчерашнего дня, садовники верховного жреца Хумоса старательно собрали; произведенный священной птицей, земным воплощением бога всех знаний Тота, помет и в самом деле очень ценился как удобрение.

Вскоре птицы взлетели, хлопая могучими крыльями, и приступили к поискам своей обычной пищи: мальков, головастиков, слизняков, волочащих лапки сколопендр и других подобных этим лакомств.

С корабля, причалившего к понтонному мосту перед домом верховного жреца, проворно сошел мужчина. Быстрым шагом он направился по выстланной плитами дороге, ведущей к жилищу августейшего. Прошел через портал крепостной стены, затем пересек розарий и подошел к монументальному крыльцу. Слуга встретил его с нескрываемым удивлением и исчез в глубине дома, но вскоре вернулся. Он проводил посетителя из внутреннего дворика, увитого виноградной лозой и обсаженного кустами жасмина, к личным покоям верховного жреца.

В ванной комнате Хумос предоставил свое холеное тело служителям, совершавшим ритуальные омовения. После того как прислуживающие мальчики-банщики намылили его с головы до пят и ополоснули, цирюльник приступил к процедуре бритья сановника: головы, лица, торса, лобка, подмышечных впадин, рук и ног; даже маленькие волоски на больших ушах были безжалостно принесены в жертву: отсутствие волосяного покрова на теле Первого служителя бога из богов было обязательным условием ритуала очищения.

Писарь, стоявший снаружи, возвестил о прибытии посланника. Хумос вскинул брови. Кто посмел побеспокоить его в столь важный момент? Он повернул голову, и его удивление возросло, когда он узнал посетителя: это был сын Уадха Менеха, Главного распорядителя церемоний.

Досточтимый верховный жрец, мой отец решил, что мне необходимо поспешить к тебе, дабы сообщить очень важную и прискорбную новость: царь мертв.

Умос, писец, приведший посланника, два мальчика-банщика, цирюльник и его подручный застыли на месте.

Когда? — спросил наконец Хумос.

Сегодня утром его нашел слуга, который относил царю первый завтрак. Его лекарь Аа-Седхем, тоже мертвый, лежал подле него. Я немедленно сел на дворцовый корабль, чтобы переплыть Великую реку и сообщить тебе об этом.

Хумос нахмурил брови: эта двойная смерть означала убийство с помощью яда.

Хуже всего было то, что в этот раз не царица поставила его в известность. Кто же без его одобрения осуществил столь рискованный план? Разумеется, он не скрывал своего недовольства восшествием на престол Сменхкары, но он никогда не одобрял такого жестокого способа устранения царской особы. В этом случае он вдвойне был не согласен: в конце концов, Сменхкара пытался возродить древние обряды.

Смерть молодого царя была тем более досадной, что наступила почти сразу после внезапной смерти предшественника Сменхкары Эхнатона, а затем и его супруги Нефертити, которая намеревалась сесть на трон.

Подожди меня, я скоро буду готов, — сказал он посланнику. — Накройте легкий завтрак для сына Главного распорядителя церемоний, — приказал он писцу.

Цирюльник торопливо закончил выбривание, и Хумос еще раз встал в облицованную плитами кабину под струю воды, которую раб лил на него сверху; затем вода просачивалась в песок через каменную плиту с отверстиями. Избавившись на этот раз от последних клочьев волос, прилипших к телу, верховный жрец надел сандалии и закрепил набедренную повязку. Затем он вызвал жреца и писца и присоединился к сыну Уадха Менеха, который сидел во внутреннем дворике и доедал последние кусочки медовой хрустящей лепешки.

Пойдем, — сказал он. — Переплывем через реку вместе.

Часом позже они входили в ворота царского дворца. Безутешный Уадх Менех незамедлительно принял их. Узнав о присутствии в стенах дворца верховного жреца, Первый советник Тхуту поспешил явиться в зал судебных заседаний, где находился Уадх Менех.

Четверо мужчин обменялись полагающимися в таких случаях уважительными высказываниями, причем те, что прозвучали из уст сына Уадха Менеха, были более продуманными, нежели произнесенные его отцом. Это было естественно: он стремился сделать карьеру при дворе. Главный распорядитель, Советник и верховный жрец обсудили разные моменты этого предвещавшего бурю события. Все были потрясены и охвачены гневом.

Итак, — произнес Хумос в своей обычной резкой манере, — это — убийство.

Его заявление наполнило Уадха Менеха ужасом. У него открылся рот, отвисла челюсть.

В этом нет ни малейшего сомнения! — продолжал Хумос властным тоном. — Царь и его лекарь были найдены мертвыми в постели царя, понятно?

Тхуту покачал головой.

— Известно ли, кто мог это организовать? — спросил Хумос, и в его голосе слышались раскаты грома.

Он гневно обвел взглядом своих собеседников, и этим усилил угрозу, которая таилась в его вопросе. Никто не ответил. Было очевидно, что совершивший двойное отравление отныне становился злейшим личным врагом верховного жреца Амона.

Хумос направил огонь своего взора на Первого советника. Тхуту спокойно выдержал его взгляд.

Даже не представляю, досточтимый верховный жрец. Смерть нашего царя — это трагедия, которая вызовет у всех его подданных печаль и тревогу. Царство в опасности. Необходимо, чтобы царица быстро назначила преемника, который возьмет власть в свои руки. Я созову Царский совет для того, чтобы провести обсуждение этого вопроса с военачальниками.

А начальник тайной охраны, у него тоже нет никаких идей относительно того, кто преступник? — спросил Хумос.

Тхуту поднялся с места и направился к двери. Он позвал своего писаря, который ожидал снаружи, и велел ему пойти в дом Маху, начальника тайной охраны; писец ответил, что тот только что прибыл во дворец и хотел бы видеть Первого советника. Несколькими секундами позже в комнату вошел взволнованный Маху. Он бросил взгляд на собравшихся сановников, и его смятение стало еще более очевидным.

Хумос взял слово.

Высокочтимый начальник охраны, все указывает на то, что смерть царя произошла в результате отравления. Есть ли у тебя какие-либо предположения, кто мог совершить столь подлое преступление?

Маху отрицательно покачал головой.

Возможно ли, что это царица организовала отравление супруга, дабы сделать наследником короны своего любовника?

Предположение было чудовищным, и Уадх Менех даже подскочил от негодования. Ошеломленный вопросом верховного жреца, его сын вытянул шею. Маху вытаращил глаза и даже Тхуту казался захваченным врасплох. Только законченный циник мог предположить, что Меритатон организовала убийство супруга ради возведения на престол писаря Неферхеру — своего Хранителя благовоний и любовника. Неужто царица сошла с ума? Или же она унаследовала ненависть своей матери Нефертити к Сменхкаре?

Мой разум отказывается воспринять такое предположение, — заявил Маху.

Выражение лица Хумоса стало ироничным, если не снисходительным — он ожидал от начальника охраны другой реакции, чего-то помимо глубочайшего огорчения.

Где сейчас царица? — спросил он.

В Ахетатоне. Я послал ей извещение о смерти супруга, чтобы она прибыла в Фивы как можно скорее и приняла участие в собрании Царского совета.

Нет, я не верю в то, что царица могла совершить подобное злодеяние, — настаивал Маху. — Я знаю, как сильно она была привязана к царю. В любом случае, речь идет о крупном заговоре.

Взгляды присутствующих были устремлены на него. Все ждали объяснений.

Эти утром был найден труп Аутиба, Хранителя царского гардероба. Смерть наступила ночью, — сообщил он. — Его убили ударом ножа в живот.

Что все это означает? — спросил Хумос.

Он был никчемным человеком. Возможно, это он подлил яд царю и его лекарю Аа-Седхему, — ответил Маху. — И он за это поплатился — его убрали как ненужного свидетеля.

Все размышляли над этим предположением.

Аутиб водил знакомство с сомнительными людьми, — добавил Маху.

Как бы то ни было, я отдам приказ о том, чтобы не объединяли смерть Аа-Седхема и смерть царя, — сказал Тхуту.

Хумос кивнул.

Где сейчас Ай? — спросил он.

В Ахмине, — ответил Маху.

Вы его пригласили на собрание Царского совета?

Он больше не член Совета, — пояснил Тхуту. — Царский совет теперь неполный: царица, Майя и я.

А Тутанхатон? — снова спросил Хумос.

Он здесь, в Фивах, во дворце. Несомненно, ему сообщили о случившемся, как только он прибыл сюда.

Хорошо, — бросил Хумос и встал. — Я возвращаюсь в Кармак. Вы должны держать меня в курсе всего, что узнаете.

Мы обязательно так и сделаем, — сказал Тхуту, поднимаясь с места для того, чтобы проводить верховного жреца до двери.

Он заметил, что верховный жрец не повторяет больше своих обвинений в адрес супруги царя, и воздержался от предъявления их в адрес Ая.

На пороге двое мужчин столкнулись с заплаканным принцем Тутанхатоном. Верховный жрец нашел, что у мальчика чрезвычайно задумчивый вид.

Как такое возможно? — спросил принц тоном, в котором звучали и возмущение, и боль. — Как?.. Кто?..

Я как раз стараюсь это узнать, — ответил Тхуту, тронутый чувствительностью молодого принца.

Они стояли лицом к лицу достаточно долго, пока верховный жрец в сопровождении свиты выходил из дворца. Наконец Тхуту пригласил в свой кабинет брата умершего монарха.

Сможет ли он объяснить принцу, почему неотвратимо политическое убийство?

***

Спустя два дня осунувшийся Тхуту в своем кабинете слушал отчет гонца, спешно отправленного в Ахетатон, чтобы сообщить царице Меритатон о смерти ее супруга.

Тхуту сглотнул.

Как это — исчезла? — спросил он наконец.

Досточтимый господин, утром, не найдя маленького принца в его колыбели, кормилица отправилась сообщить об этом царевне. Та его не нашла. Напрасно она искала его по всему дворцу, и усилия Первой придворной царицы, так же как и Хранительницы гардероба и всех слуг, присоединившихся к поискам, были тщетными. Наконец царевна Анкесенпаатон пошла в спальню своей старшей сестры, осмотрела комнату, после чего объявила о том, что сестра исчезла и что все усилия найти ее ни к чему не привели.

А Хранитель благовоний, Неферхеру?

Также исчез. Более того, в саду был найден труп, который не удалось опознать. На его голове были следы ударов.

Но что означает вся эта история? — воскликнул Тхуту, хлопнув себя по ляжке. — Как могла исчезнуть царица, не оставив следов? Да еще и с наследным принцем?

Ничего не знаю, досточтимый господин.

Тхуту велел своему секретарю пойти за Маху.

Это еще не все, досточтимый господин, — снова заговорил гонец. — Пока я был там, пришли заплаканные слуги из Северного дворца, чтобы сообщить царице о том, что царевна Мекетатон, ее младшая сестра, сосланная в этот дворец, была найдена мертвой в своей постели. Не найдя царицы, они сообщили об этом царевне Анкесенпаатон…

В кабинет Тхуту вошел Маху. Гонцу велели все рассказать заново. Начальник тайной охраны слушал, разинув рот.

Ситуация становится смертельно опасной! — вскричал он. — Царь мертв, царица исчезла! Царство обезглавлено!

Следует действовать незамедлительно, пока эти события не получили огласки, — заключил Тхуту. — Ничто из того, что было сказано здесь, не должно выйти за пределы этих стен. В течение трех дней смерть царя следует скрывать. Исчезновение царицы также должно пока оставаться в тайне — на неопределенное время.

Он попросил писаря, чтобы тот незамедлительно передал Хумосу его просьбу оказать ему честь своим визитом в связи с исключительными обстоятельствами.

Послушай, досточтимый господин, — обратился к нему гонец. — Во время моего пребывания в Ахетатоне я узнал, что господин Ай несколькими часами раньше вернулся в Северный дворец и, обнаружив царевну Мекетатон мертвой, направился в царский дворец, чтобы повидать царицу. Ее исчезновение его очень удивило. У него была краткая беседа с царевной Анкесенпаатон…

Известно, о чем они говорили? — спросил Маху.

Да, я тихонько расспросил кормилицу. Царевна Анкесенпаатон неуважительно отнеслась к своему деду. Она резко заявила ему, что с некоторого времени его близкие часто умирают, и повернулась к нему спиной, не поклонившись.

Тхуту не сдержал короткого смешка.

Где сейчас находится Ай?

Насколько я слышал, досточтимый господин, он тотчас же отправился обратно в Ахмин, очень разгневанный.

Маху поднялся и объявил, что немедленно отправляется в Ахетатон, чтобы раздобыть больше информации относительно исчезновения царицы и наследного принца, а также Неферхеру.

События приобретали неожиданный поворот.

2

То, что знала царевна

Легкий бриз наполнял паруса на лодках, плывущих по Великой Реке, тем же дыханием, что всегда. Тилапиасы, окуни и сомы кишели в мутной воде, пытаясь ухватить неосторожных стрекоз и муравьиных львов, низко кружащихся над водной гладью.

На улицах Фив, как и в Мемфисе, Гелиополисе, Абидосе и других городах, зеленщики превозносили в одних и тех же выражениях достоинства своих огурцов, салата, редиса, лука, дынь и арбузов. Торговцы пористыми сосудами и мелким песком для очистки воды воспевали замечательные свойства своей продукции.

Используя медные кольца в качестве печати и не забывая учитывать стоимость папируса, писцы в своих лавках, как всегда, занимались составлением запросов в налоговое ведомство, писем живущим вдали от детей родителям, коммерческих контрактов и любовных записок девицам или богатым вдовушкам.

Наступил вечер, и в трактирах под звуки цитр, потрескивание жемчужин минот, тамбурины и кемкем танцовщицы, едва достигшие брачного возраста, принялись колыхать своими лишенными волосяного покрова стройными телами, дабы радовать взоры — и не только взоры — посетителей, сидящих на циновках и потягивающих пиво или пальмовое вино.

Но в царстве Двух земель умы многих были охвачены беспокойством — так цепкая плесень пожирает лес, и остановить уничтожение может только огонь. Встревожились именитые граждане, крупные землевладельцы и торговцы, а номархи хорошо знали, каково влияние этих господ на развитие событий в стране.

И когда новость о смерти царя Сменхкары, которого официально называли Анхкеперура Неферхеперура, разошлась по всей Долине, вдоль берегов Великой реки до границ со страной Куш, люди были потрясены. И вовсе не потому, что царя особенно любили: он так недолго правил страной — всего лишь семнадцать месяцев, что не было возможности узнать его как правителя. За три последних года уже в третий раз трон пустел из-за совершенного насилия.

Более того, в этот раз ситуация оказалась особенно сложной. После смерти Эхнатона назначенный им при жизни наследник трона — сводный брат Сменхкара, который, впрочем, был регентом царя на протяжении трех лет, — все предусмотрел для того, чтобы взять власть в свои руки.

Вне сомнения, он был устранен от власти вдовствующей Нефертити и совсем недолго носил царскую корону после царицы. Правда, вряд ли она непосредственно управляла страной после смерти своего мужа.

Время правления Нефертити было коротким. Когда она прибыла на церемонию захоронения своего супруга, ее постигла загадочная смерть. Сменхкара вновь получил похищенный трон, и его царствование было узаконено союзом с Меритатон, самой старшей из шести дочерей царской четы Эхнатона и Нефертити. Результатом их союза стало рождение ребенка мужского пола.

Впрочем, в этот раз заранее наследник не был назначен, но был еще один сын этой царской пары, Тутанхатон, сводный брат умершего царя; ему было чуть больше десяти лет. У большей части духовенства он вызывал недоверие, поскольку воспитывался в духе культа Атона. Именитые граждане Фив, Мемфиса и других крупных городов беспокоились, что на трон взойдет новый фанатик Солнечного Диска. Они натерпелись в свое время — когда Сменхкару короновали в Фивах. Стоит ли снова бороться ради того, чтобы отдать с таким трудом отвоеванную власть?

И все же ситуация была тревожной: кто будет управлять страной? Утром, когда было обнаружено безжизненное тело Сменхкары, ощущаемое во дворце Фив смятение быстро распространилось по Долине, а когда стало известно еще об одном убийстве, беспокойство усилилось.

В действительности секреты очень похожи на запахи: они проходят сквозь двери. Разумеется, авторитет Тхуту и Маху в Фивах был достаточно велик для того, чтобы попридержать на несколько дней слухи о смерти Аа-Седхема, случившейся в той же самой постели, где умер и его господин, а также об исчезновении царицы и наследного принца. Правда, последняя новость не была тайной в Ахетатоне: все слуги во дворце знали об исчезновении царицы Меритатон, ее новорожденного и Хранителя благовоний. Они рассказывали об этом любому, кто хотел услышать. Слухи разлетались, словно лесные мыши, бегущие из охваченного огнем дома.

Так, например, первый жрец Пта в Мемфисе, Нефертеп, был проинформирован об этом исчезновении, слухи о котором не должны были выйти за границы страны, и о таинственной смерти царевны Мекетатон. Потрясенный, он явился к военачальнику Хоремхебу для того, чтобы расспросить его об этих необычных событиях. Тот опешил. Ему было известно только о смерти царя, а об остальном он слышал впервые. Внезапно он осознал, что трон пуст. Все это подымало вопросы большой важности.

Вместе с Нефертепом Хоремхеб отправился на корабле в Фивы, намереваясь потребовать разъяснений от Первого советника Тхуту. Тот пребывал в замешательстве. Все то, что, как он думал, держалось в тайне, вдруг стало явным. Он оказался в положении супруга, который единственный не знал о том, что рогат.

Справившись с растерянностью, возникшей в первые мгновения, Тхуту решил организовать чрезвычайное совещание с Хумосом и Майей в присутствии принца Тутанхатона, как только Маху вернется из Ахетатона и предоставит достаточно информации для того, чтобы можно было принять решение.

***

Сидя со сложенными на коленях руками в обвитой зеленью беседке, которая находилась в саду Дворца царевен, Анкесенпаатон рассматривала посетителя, начальника тайной охраны царства. Он совсем растерялся: последний раз он видел Третью царскую жену, когда она еще была жизнерадостной девочкой, не сознающей своего положения, и так же живо начинала смеяться, как и обливаться слезами. Теперь перед ним сидела царевна, резко повзрослевшая из-за пот